Иногда в самом конце статьи указывается дата ее написания, но в данном случае с даты нужно начать: я пишу этот текст 21 марта 2013 года. Именно сегодня последний раз открыл свои двери в Маале-Адумим музей Моше Кастеля — одного из наиболее важных и самобытных израильских художников за всё время существования государства. Музей этот, решение о создании которого было принято еще в 1982 году, открылся для публики только в феврале 2010-го, — и вот, в связи с тяжелым финансовым положением, он закрывается «до нового объявления».  

Это, конечно, замечательно, что среди русско-еврейских эмигрантов было так много литераторов, музыкантов, авторов книг, обличающих преступления большевизма, и борцов за права самих русских евреев, однако, не менее интересно понять, почему среди них было так мало борцов за права кого-либо еще, почему этнонационализм, шовинизм, вера в решение сложных международных проблем силой, гомофобия и сексизм присущи русско-еврейской эмигрантской интеллигенции в значительно большей мере, чем они присущи интеллигенции тех стран, где эти люди жили и живут.

Десятилетиями отставные генералы считались важнейшей электоральной картой, и все партии, за исключением арабских и ультраортодоксальных, мечтали заполучить их в свои ряды. Но в нынешний Кнессет было избрано четыре генерала, в ходе предвыборной агитации практически никто из них не играл никакой роли; и не будь их в своих партиях, на результаты голосования это абсолютно не повлияло бы.  Эпоха, когда израильское общество видело в генералитете спасителей нации, подошла к концу.

21 декабря 2012 года лидер Национально-религиозной партии «Еврейский дом» Нафтали Беннет заявил, что если он когда-либо получит приказ о выселении евреев из их домов, то будет просить командира освободить его от занимаемой должности, подчеркнув, что готов отбывать тюремный срок за неповиновение.

В этой связи имеет смысл напомнить, что израильская армия столкнулась с идеологическим сопротивлением не впервые. Фактически на всем протяжении истории ЦАХАЛ был ареной борьбы за реализацию общественно-политических идеалов со стороны как правых, так и левых радикалов.

Образ распятого Иисуса, который ассоциируется с темой мученичества, становится для Шагала новым символом — переживающего смертные муки еврейства. Художник «снимает» с Иисуса терновый венец и вместо этого дает ему талес и саван, визуально возвращая Иисуса в мир иудейской традиции. Выступая в Нью-Йорке на идише в конце мая 1945 года, Шагал говорит: «Никакие конференции ни к чему не приведут, пока еврейский народ не будет снят с креста, на котором его распинали две тысячи лет».

От переписи к переписи число евреев, проживающих на постсоветском пространстве, постоянно снижается: согласно  российской переписи 2010 года, евреи — лишь 33-я по численности национальная группа. В Украине последняя перепись прошла в 2001 году — тогда евреи составили лишь 10-ю по численности этническую группу (103 тысячи человек), причем в сравнении с последней советской переписью 1989 года их число сократилось почти впятеро.

Всех «толстых» журналов, вместе взятых, в «русском» Израиле выходит десять номеров в год; по листажу это меньше, чем один лишь годовой объем «Нового мира». Гордясь тем, что принадлежат к «народу книги» и по поводу и без повода противопоставляя «нацию умных людей»-евреев якобы «примитивным варварам»-арабам, русскоязычные израильтяне демонстрируют тотальное равнодушие к «своим» интеллектуалам и их площадкам. 

Многие видные литераторы третьей эмиграции — от самого Довлатова и его ближайших товарищей Петра Вайля и Александра Гениса, издателей Григория Поляка и Игоря Ефимова, и до его кумиров Василия Аксенова и Иосифа Бродского — практически все они были этническими евреями и практически все они не хотели ими быть.