На пути к осмыслению русско-еврейских диаспор в Америке Никто не знает, сколько «русских евреев» жили и живут в Соединенных Штатах: массовая эмиграция началась в 1880-е годы, и о втором поколении иммигрантов мы не знаем почти ничего, не говоря уже о том, что в 1920-е — 1930-е годы многие русские евреи прибыли в Новый свет после периода скитаний по Европе (прежде всего, в Чехии, Германии и Франции), а в 1970‑е — 2000-е годы — через Израиль. В Соединенных Штатах осели около трех миллионов евреев, не обязательно владевших русским языком (зачастую они говорили только на идише), но происходивших из Российской империи/Советского Союза, и фактически эти люди и их потомки составляют сегодня основную часть американского еврейства.

Почтовая марка с портретом Айн Рэнд

Сенат США, как известно, состоит из ста человек, из них на сегодняшний день — десять евреев, в том числе глава комитета по разведке и экс-мэр Сан-Франциско Дайэнн Файнстайн (урожденная Голдман), родители отца которой — евреи из Польши, а матери — крещеные евреи, бежавшие из Санкт-Петербурга после революции; широко известный как инициатор так называемого «списка Магнитского» Бенджамин Кардин (настоящая фамилия семьи — Кардонские), дедушки и бабушки которого — русские евреи; и Чарльз Шумер — потомок евреев — уроженцев России и Польши; недавно скончавшийся сенатор Фрэнк Лаутенберг также был сыном евреев-уроженцев России и Польши. Бывали и обратные случаи: Голда Меир — единственная женщина, возглавлявшая правительство Израиля, которую по факту рождения в Киеве евреи СССР считали «своей», вообще-то прибыла в Палестину из США, прожив пятнадцать лет в Милуоки и Денвере.

При том, какую огромную роль играли и играют евреи — выходцы из Российской империи в Соединенных Штатах, крайне досадно, что нигде нет ни посвященного им музея, ни архива. Серия книг, которую издает живущий ныне в Торонто петербуржец Эрнст Абрамович Зальцберг, является фактически первой попыткой создать такой музей-архив хотя бы в книжной форме. Первая книга, вышедшая в 2005 году, была частью большого проекта Центра «Евреи в русском зарубежье», но вскоре «Русские евреи в Америке» превратились в самостоятельную серию. Более двух тысяч страниц оригинальных статей и архивных материалов, включенных в семь книг, вышедших к настоящему времени, дают богатую пищу для размышлений.

О том, как группа еврейских юношей и девушек, прибывших с Украины, основала в 1910 году первый киббуц — Дганию, написано очень много, а помнит ли кто-то о попытке создания фермерского товарищества группой из 63 евреев из Российской империи в штате Колорадо еще в 1882-1884 годах (этой истории посвящена статья американской писательницы Нэнси Освальд) и о несколько более успешных аналогичных хозяйствах, возникших в тот же период в Канаде (о чем рассказывается в статье, написанной самим Эрнстом Зальцбергом) и, начиная с 1891 года, в Аргентине (об этом статья Эдгардо Заблоцки)?

Все ли знают, что настоящее имя богини либертарианцев всего западного мира, автора трехтомного романа «Атлант расправил плечи» Айн Рэнд — Алиса Розенбаум, и что она не только родилась в Санкт-Петербурге, но и успела поучиться там в педагогическом институте? О том, как Алиса Розенбаум стала Айн Рэнд и о ее почти шестидесяти годах жизни в США, вы узнаете из познавательной статьи выдающегося культуролога Александра Эткинда, ныне —  профессора Кембриджского университета.

Многие ли слышали о том, как пьеса «Тени над Гарлемом», написанная на немецком языке уроженцем России Осипом Дымовым (наст. имя и фамилия — Иосиф Перельман), была снята с репертуара в театре в Вюртемберге после всего трех спектаклей в октябре 1930 года — в связи с саботажем и хулиганством со стороны нацистов (среди прочего, в актеров кидали камни)? Материал Готфрида Кратца в седьмой книге серии будет крайне полезен тем, кто ищет ответ на вопрос, как же нацисты смогли придти к власти в едва ли не самой цивилизованной стране Европы.

Существенный недостаток этих, в целом весьма содержательных, книжек — их тираж: за исключением второго тома (единственного, вышедшего в твердом переплете), все остальные были отпечатаны в количестве всего триста экземпляров.

Однако эта проблема, как представляется, не единственная. Главное, что бросается в глаза, — отсутствие какого-либо планирования. Под «Америкой» редакция имеет в виду не США, а Северную и Южную Америку в целом, а хронологически опубликованные статьи покрывают более чем двухсотпятидесятилетний период. При этом обзорных статей, посвященных судьбам русских евреев в той или иной стране в тот или иной период времени,  в изданных книгах нет; единственным исключением является работа Эммы Путятовой «Эмиграция евреев из России в Южную Америку в конце XIX —  начале ХХ века» в третьей книге. В разных томах есть отдельные социологические работы обобщающего характера, но их крайне мало: «О социализации русских евреев-врачей в США» во второй книге, «Российские учителя-евреи в Америке» планируется к печати в книге восьмой, и, собственно, всё. Из работ исторического характера к обобщающей можно отнести, пожалуй, лишь небольшую статью Ольги Демидовой в третьей книге о том, как в связи с известными событиями на рубеже 1930-х — 1940-х годов центр русской эмиграции переместился из Парижа в Нью-Йорк.

Вторая проблема касается персоналий, ставших героями биографических  публикаций. Как бы ни были интересны Осип Дымов и Марк Шагал, вообще говоря, жившие отнюдь не только и даже не столько в Америке, тот факт, что каждому из них посвящено по три статьи, вызывает вопросы, если обратить внимание на то, что, например, Иосиф Бродский или Сергей Довлатов, люди для русской культуры всяко не последние, не удостоились ни одного материала. Перед нами, к сожалению, не структурированная многотомная антология, а сборники статей, составленные порой достаточно случайно.

Третья проблема связана с профессионализмом авторов. Отнюдь не все авторы — профессионалы столь высокого класса — как Александр Эткинд, Геннадий Эстрайх, Ирина Обухова-Зелиньска и некоторые другие, есть и люди, заканчивающие статьи сентенциями в стиле: «Когда Сай говорит «несправедливо», нужно прислушаться; он знает, что такое несправедливость и что такое зло, он видел их своими глазами» или «Трудно сказать, что сталось бы с Америкой, если бы не Хаим Саломон» (речь о польском еврее, прибывшем в Новый свет в 1772-м и умершем там в 1785 году). Некоторые авторы просто незатейливо пишут о себе и своих близких: так, в первую книгу включены эссе «Набросок к портрету отца» и «Мой друг Володя Гурвич», в пятую — «Я —  пианист, тем и интересен» (это не цитата из интервью, а просто автобиографический очерк), в шестую — «Судьба и профессия: мой опыт шести десятилетий» и т.п. Рядом со статьями и архивными публикациями с сотней сносок, кропотливо подготовленными профессионалами, тексты под заголовком «Кто ищет, тот всегда найдет» (набор пустопорожних баек об одном из основателей компании Google, подобранный человеком, ни с этой компанией, ни с ее основателями не знакомым вообще) выглядят едва ли уместно; редакция всё же должна решить, стремится ли она выпускать научное издание или сборники семейно-дружеских мемуаров тех или иных милых людей. В этой связи нельзя не отметить поистине удивительный факт, что в семи книгах серии не опубликовано ни одно произведение художественной литературы, кроме подборок стихов Анатолия Либермана, включенных и в четвертую, и в пятую, и в седьмую книги. Редактору, понятно, могут нравиться чьи угодно стихи, но когда в семи книгах нашлось место лишь для одного-единственного представителя этого литературного жанра, найти этому удовлетворительное объяснение невозможно.

Четвертая проблема противоположна третьей: если панегирически-панибратские очерки о родных и друзьях превращают сборники, потенциально интересные широкому кругу интеллигентных читателей, в семейные альбомы, то публикуемые корпусы архивных документов порой столь «эзотеричны», что мне трудно поверить, что их может читать кто-то, кроме узких профессионалов. Письма Льва Троцкого супруге Наталье Седовой, написанные в июле 1937 и в феврале 1938 годов, писателя Марка Алданова публицисту и автору книги о Ленине Давиду Шубу 1941–1950 годов, кинокомпозитора Дмитрия Темкина художнику и литератору Юрию Анненкову 1963–1964 годов, литературоведа Юлии Сазоновой своему коллеге Роману Якобсону 1948–1955 годов явно не будут востребованы никем, кроме исследователей личных и творческих судеб авторов и адресатов этой корреспонденции. За отдельными исключениями, никакого судьбоносного значения ни для судеб русских евреев в Америке, ни для культуры русской эмиграции эти письма не имеют. Их имело бы смысл разместить на Интернет-сайте, сделав доступными отдельным специалистам, но среди эссе о приятелях и автобиографий наших современников тексты эти, как представляется, не на своем месте.

В целом же материалы рубрики «Забытые имена» хороши как база для последующего более комплексного анализа, который пока даже не начат. Судьбы русских евреев в Америке не интересовали никого: еврейским общинам этих стран нужны не «русские», а просто «евреи», а правительствам — не евреи, а просто граждане. О том, как мало сделали евреи США, в том числе и «русские», в годы Холокоста, чтобы побудить администрацию Рузвельта спасти тех, кого можно было спасти, в книгах этой серии не говорится вообще, хотя, мне кажется, это — ключ к пониманию той ситуации, в которой евреи США жили и живут. В Израиле же концепция «отрицания диаспоры» никак не поддерживала интерес к тем, кто, эмигрируя, выбирал не ту «Землю Обетованную». Для тех, кто уезжал из СССР, но не добирался до Израиля, в 1970-е годы даже придумали термин нешира — отсев. Те же, кто писал бесконечные книжки о евреях России и СССР, рассказывали Западу то, что на Западе хотели слышать о «евреях молчания» за «железным занавесом» — это было востребовано в годы Холодной войны, но ушло с повестки дня, когда Горбачев открыл границы для свободной еврейской эмиграции. В любом случае советские евреи, уже добравшиеся до Америки, западных читателей и общественных деятелей не интересовали. Ни в России, ни в США, ни в Израиле системного архива, музея или хотя бы продолжительного научно-исследовательского проекта о русских евреях так и не появилось. Эта благодатная, крайне интересная и достаточно важная тема для историко-социологических исследований «лежала под ногами» — но ею десятилетиями практически никто не занимался, не считая работ (да и их было очень немного) о том, как новоприбывшие учат английский и интегрируются на американском рынке труда. Существование этой лакуны было необъяснимым, чтобы не сказать скандальным; сейчас, к счастью, благодаря семи выпущенным книгам ситуация начинает выправляться. Именно поэтому то, что делают Эрнст Зальцберг и его соратники, заслуживает самой искренней благодарности.                    

 Алек Д. Эпштейн, специально для «Хадашот»