Лишь несколько раз в истории евреи становились национальными лидерами своих стран. Однако Джанет Розенберг-Джаган это удалось. В декабре 1997-го эта удивительная женщина заняла пост президента маленького южноамериканского государства Гайана. 
Джанет Розенберг родилась в 1920 году в Чикаго в буржуазной еврейской семье, принадлежавшей к верхушке среднего класса. В 1942 году, обучаясь на курсах медсестер, она познакомилась со студентом-стоматологом из Гайаны Чедди Джаганом, индусом по происхождению. Молодые уехали в Гайану, тогда еще британскую  колонию... 

«Герман Гольд — художник с наболевшим еврейским сердцем и глубоким чувством к человеку и природе, — говорит об авторе экспозиции, открывшейся в днепропетровской «Меноре», писатель Фазиль Искандер. — Это имя впервые прозвучало еще в конце 1960-х, когда на всесоюзной выставке в Москве появился портрет командира легендарного авиаполка «Нормандия-Неман» Жана Луи Тюляна, — делится воспоминаниями автор блистательного «Сандро из Чегема». — Видимо, не случайно директор Третьяковки надолго задержался у этого полотна».

Ученик Верейского и Рылова, Каплан был отличным иллюстратором. Его работы к «Тевье-молочнику» и «Стемпеню» Шолом-Алейхема, к «Фишке Хромому» Менделе Мойхер-Сфорима — классика книжной графики. Хрестоматийными стали и виды еврейских местечек, белорусского Рогачева, откуда художник родом: город был почти полностью уничтожен нацистами, погибли почти все его жители, в том числе и родители художника. Сегодня работы Каплана хранятся в крупнейших собраниях мира — там, где редко встретишь российских авторов его времени.

Урок политкорректности
из книги воспоминаний Семена Глузмана

Очень ярко помню этот день 1977 года: в зону принесли «Правду» с жестким, истерическим сообщением об очередной клеветнической кампании на Западе. На этот раз  о якобы имевшем место обмене дорогого друга КПСС и всего советского народа товарища Луиса Корвалана на уголовного преступника, четырежды судимого Владимира Буковского. Газету передавали из рук в руки, её читали даже старики-полицаи, редко обращавшиеся к печатному слову. Мы поняли: обмен был! Мы ликовали, наш Володя, наш недавний лагерный товарищ — на воле!

Образ распятого Иисуса, который ассоциируется с темой мученичества, становится для Шагала новым символом — переживающего смертные муки еврейства. Художник «снимает» с Иисуса терновый венец и вместо этого дает ему талес и саван, визуально возвращая Иисуса в мир иудейской традиции. Выступая в Нью-Йорке на идише в конце мая 1945 года, Шагал говорит: «Никакие конференции ни к чему не приведут, пока еврейский народ не будет снят с креста, на котором его распинали две тысячи лет».

Более 40 лет жена душеприказчика Кафки Макса Брода, вместо того, чтобы отдать архив великого писателя в Национальную библиотеку Израиля, приторговывала уникальными документами. На днях судья Талия Копельман-Пардо вынесла, как сама призналась, самое важное в своей жизни решение — архив Франца Кафки будет передан в Национальную библиотеку в Иерусалиме. «Вам не кажется, — сказала она, — что это символично: приговор по делу Кафки выносит судья К.?» Так звали героя романа «Процесс». 

Недавно Рада приняла постановление «О праздновании 120-летия со дня рождения выдающегося польского писателя и художника Бруно Шульца», с блеском проигнорированное правительством Украины. В постановлении Шульц назван «польским» (и это объясняет, почему еврей Шульц так и не пришелся ко двору ни в украинском истеблишменте, ни в обществе), а когда речь идет о вывезенных фресках Шульца — раздаются стенания об украинском культурном наследии.

…Миф о Сахарове. Он возник в начале эпохи перестройки и гласности в СССР, был грязно эксплуатируем сотнями перевертышей, стремившихся в профессиональное политиканство, и быстро умер. Исчез. Растворился в новых проблемах, новых мифах. Как и миф Василя Стуса, к примеру. Потому что ни Стус, ни Сахаров не годны для исторической мумификации. Они — не лидеры, не вожди, они —  индивидуальности. 

Многие видные литераторы третьей эмиграции — от самого Довлатова и его ближайших товарищей Петра Вайля и Александра Гениса, издателей Григория Поляка и Игоря Ефимова, и до его кумиров Василия Аксенова и Иосифа Бродского — практически все они были этническими евреями и практически все они не хотели ими быть.