Значение выставок редко измеряется объемом отведенных под них площадей. Гораздо важнее, что показывают. И лишь потом — как. Выставка Анатолия Каплана (1902–1980) сделана не самым сложным образом. Два зала, листы графики развешаны по стенам… Каплана показывают в Москве не впервые. Но сейчас представлены вещи, ранее москвичами не виденные, например, листы из серии иллюстраций к сказке «Козочка» (1961). Ученик Верейского и Рылова, Каплан был отличным иллюстратором. Его работы к «Тевье-молочнику» и «Стемпеню» Шолом-Алейхема, к «Фишке Хромому» Менделе Мойхер-Сфорима — классика книжной графики. Хрестоматийными стали и виды еврейских местечек, белорусского Рогачева, откуда художник родом: город был почти полностью уничтожен нацистами, погибли почти все его жители, в том числе и родители художника. Сам он встретил войну в Ленинграде, откуда был эвакуирован на Северный Урал. Промышленные пейзажи военной поры, виды отходящего от блокады Ленинграда становятся не только документами времени, но и напоминанием о традиции «Мира искусства».

"Две козы", 1974 г.

Помимо работ из музеев в Третьяковке показывают графику из коллекции петербуржца Исаака Кушнира. Он инициировал нынешнюю выставку, как и многие другие каплановские проекты последних лет, а сейчас организует музей художника в Рогачеве, куда хочет передать в дар часть своего собрания.

— С Капланом я впервые соприкоснулся в 1977 году, когда увидел изданный в ГДР альбом, — вспоминает Кушнир. — Я увидел там исчезнувший мир своего детства, мир еврейских местечек. То, что увековечил художник, этот городок в черте оседлости, как выяснилось, было про меня. Я начал собирать Каплана, а в 1990-е его племянник за условную цену передал мне архив художника, теперь у меня около трех тысяч работ.

К этому времени выставки Каплана прошли в крупнейших музеях планеты, их показывали в Венеции и Дрездене, Лондоне и Бостоне, Нью-Йорке и Иерусалиме. Большую роль в пропаганде Каплана за границей сыграл англо-американский коллекционер Эрик Эсторик, увлекшийся в 1960-е годы ленинградским искусством и вывозивший, по словам Кушнира, через Внешторгэкспорт по 120 листов его графики.

— Каплан был востребован на Западе, потому что было востребовано еврейское искусство, — считает Кушнир.

Сегодня работы Каплана хранятся в крупнейших собраниях мира — там, где редко встретишь российских авторов его времени. Это Лондонский музей Виктории и Альберта, художественные музеи Цинциннати и Филадельфии, Нью-Йоркский музей современного искусства и даже Национальная галерея Канады в Оттаве.

Эти музеи покупали работы Каплана. Многие же российские собрания получили его графику в подарок. Тот же Кушнир подарил более полутора сотен листов Эрмитажу, Русскому музею и Третьяковке. Что делать — в стране победившей нефтяной экономики нет денег на пополнение музейных фондов.

Алексей Мокроусов, «Известия»