Огромное число евреев, стоящих сегодня на майданах по всей стране, — это в первую очередь интеллектуалы, предприниматели, студенты, т.е. люди с развитым современным мышлением. У них нет противоречия между органичной еврейской идентичностью и политической украинской. А вот те, кто не понимает украинской модернизации, находятся на одном уровне с украинскими радикальными националистами средневекового толка. И поймут они друг друга прекрасно, как прекрасно понимали друг друга нацисты и сталинисты или ку-клукс-клановцы и черные радикалы.

Однажды я спросил экскурсовода, как можно говорить о казнях в тюрьме на Лонцкого, ни словом не упоминая о том, что было после, имея в виду еврейский погром, который прекратили части вермахта. Она ответила вопросом на вопрос: «Разве это правда, может, это легенды?» «В каком смысле, — не понял я, — есть обширная литература, свидетельства львовян-украинцев, в трудах историков можно найти соответствующие документы».  Она с сомнением слушала меня, резюмировав: «но это же украинский музей».

В июле 1963 года полиция явилась на ферму, принадлежавшую художнику-абстракционисту Артуру Гольдрайху. Уроженец Йоханнесбурга Гольдрайх в свое время уехал в Эрец Исраэль, участвовал в Войне за независимость, после чего вернулся в ЮАР. Был человеком крайне левых взглядов, да и ферма его служила укрытием для лидеров Африканского Национального Конгресса во главе с Манделой. На ферме было арестовано девятнадцать человек: одиннадцать чернокожих, двое индусов и шестеро белых — все евреи.

Сколько израильтян покидают страну в поисках лучшей доли и так ли страшна йерида (эмиграция из Израиля), как ее малюют, — диалог с демографом Яковом Файтельсоном. 
— Если уж мы оперируем цифрами, то в последние годы число эмигрантов из Израиля составляет 0,7 человека на каждую тысячу жителей — это рекордно низкий показатель для стран OECD. В 2000 году этот коэффициент составлял для Израиля 3,8 человека на каждую тысячу жителей, для Швейцарии он был равен 6,9, для Украины — 10,5... 

Фильм фокусируется всего на одном эпизоде из жизни выдающегося немецко-американского философа Ханны Арендт. В апреле 1961 года она прилетает в Израиль, чтобы по заказу журнала «Нью-Йоркер» написать статью о процессе над Адольфом Эйхманом. Анализируя каждое слово Эйхмана, Арендт приходит к выводу, что этот человек, один из величайших преступников XX века, не Мефистофель, не чудовище, не воплощение всемирного зла. Он — ничтожество и заурядный функционер, винтик в бюрократической машине Третьего рейха.