«Выбор Софи» («Sophie's Choice»)
США, 1982, 157 мин.

15 лет назад умер американский кинорежиссер Алан Пакула. Машина, ехавшая впереди него, нажала на металлическую планку, валявшуюся на шоссе, та взлетела, пробила ветровое стекло автомобиля Пакулы и убила его. ​Пакула родился в Бронксе 7 апреля 1928 года в семье еврейских эмигрантов из Польши. В то время Бронкс был густо заселен евреями. Жители Нью-Йорка говорили о ком-то «он из Бронкса» с той же интонацией, что одесситы — «он с Молдаванки».

Фильм «Выбор Софи» (1982 г.) поставлен по роману Уильяма Стайрона — огромного, трудного для чтения и оставляющего по себе впечатление литературной живодерни. У Леца есть афоризм: «Наконец я достиг дна. В это время снизу постучали». Так же герои Стайрона мучительно сдирают с души пласт за пластом, одно ужасное признание следует за другим, и конца-края этому нет до полной их гибели всерьез. В фильме все в значительной мере облегчено — если говорить о философии и стиле. Что касается душевного стриптиза, он бережно сохранен. Выражаясь языком простодушных женщин-кинозрительниц, «Выбор Софи» — тяжелый, чрезвычайно тяжелый фильм, даже тяжелее романа, ибо сюжет, прореженный от дебрей умствований и самокопания, превратился в непрерывное нагнетание  шоковых моментов.

Тридцатилетняя полька Софи (Зофья) Завистовска (Мерил Стрип) в 1946 году эмигрировала из Кракова в США и живет в нью-йоркском Бруклине. Она знакомится с американским евреем Натаном Ландау (Кевин Кляйн), молодым талантливым биологом. Тот ухаживает за ней не только как молодой человек, но как сиделка за больной, физически и психологически выхаживает ее, прошедшую Аушвиц. Софи попала в концлагерь за сущую мелочь — в нарушение немецких предписаний купила в селе мясо для больной матери. Но когда ворота Аушвица закрылись за ней, она стала такой же заключенной, как все прочие. Софи потеряла в лагере сына и дочь.

Прошлое героини раскрывается как ряд ее визуализируемых признаний третьему персонажу фильма — Стинго (Питер МакНикол). Это двадцатидвухлетний южанин, начинающий писатель. Он переехал из Вирджинии в Нью-Йорк в поисках одиночества и литературной среды, необходимых для работы над большой книгой. Стинго поселяется на нижнем этаже дома, где верхний этаж занимают Натан и Софи. Добрый Стинго невольно становится наблюдателем и посредником их романа, вместо того, чтобы погрузиться в сочинение своего собственного. С какой-то жадной готовностью любовники принимают Стинго в друзья: третий нужен им, ибо они не могут выдержать напряжения страсти, задыхаются в чаду своих мучительных и странных взаимоотношений. Натан чрезвычайно ревнив, но это не все. Он фиксирован на Холокосте; тот факт,  что по болезни он не участвовал в войне, лишь обостряет его сосредоточенность на этой теме и добавляет к его фиксации иррациональное чувство вины. В периодически находящих на него приступах ярости он обвиняет Софи в том, что она как полька и католичка все-таки не испила в лагере полной чаши, выжила и теперь вот разделяет с ним плотские утехи. Чем горячее он любит Софи и чем жарче та отвечает на его любовь, тем ожесточеннее он в свои «темные» периоды упрекает, ранит ее.

Словом, ужас. Без Фрейда не разберешься. Постараюсь далее обходить бездны подсознательного и быть предельно лаконичным. Выясняется, что Натан никакой не биолог, он обманывал Софи. Выясняется, что он шизофреник. Отец Софи, профессор  права в Краковском университете, был ярым антисемитом, стремился юридически обосновать целесообразность истребления евреев. Софи, пусть без особого желания, печатала эти статьи под его диктовку. Она пыталась освободиться из концлагеря, объясняя немцам, что приходится дочерью выдающемуся польскому антисемиту. Она также пыталась стать любовницей начальника лагеря Гесса. Правда, у нее не вышло, и  она делала это в надежде, что Гесс спасет ее сына. Дочь к тому времени уже погибла. И тут самое главное, самое страшное в этом фильме. Как только Софи оказалась в лагере, некий эсэсовец-садист предложил ей выбрать, который из ее детей должен умереть, и она… Выбор Софи.

Но вернемся в Бруклин. Натан в припадке ярости, ревности и ненависти покидает Софи. Стинго, давно влюбленный в нее, предлагает ей уехать с ним в Вирджинию. Софи как будто соглашается и отдается ему. Но проснувшись утром, Стинго находит записку: «Я ушла к Натану. Ему я нужнее».

Нетрудно заметить, что сюжетная схема «Выбора Софи» повторяет «Идиот» Достоевского, причем Натан, конечно, выступает как Рогожин, а Стинго как Мышкин. Софи — Настасья Филипповна не хочет быть со Стинго, потому что навсегда поругана, запятнана своим ужасным выбором. Очищение для нее невозможно, да она и не желает его — во всяком случае, не желает слишком легко обрести очищение через союз с ангелически чистым  американцем. Если уж очиститься, то пройдя через ад, пребывая до самого конца с безумным евреем Натаном.

Вскоре Стинго узнал, что Натан и Софи приняли цианистый калий. Он не сошел с ума, как Мышкин, но ему придется теперь сжечь свой роман, поскольку в свете того, что он понял, его сочинение — детский  лепет. Стинго — явный alter ego Стайрона, и новый его роман, конечно, будет называться «Выбор Софи».

Теперь — что я по поводу всего этого думаю. Роман и фильм имели в США и вообще на Западе большой успех, как раньше имел успех Достоевский. Достаточно благополучные западные люди, как в страшную сказку перед сном, погрузились сначала в бездны загадочной русской души, потом в ужасы Холокоста. Чтоб было покруче, Стайрон, а за ним Пакула подвергли Софи сугубо экспериментальному испытанию, страшнее которого, конечно, не придумаешь. Но спрашивается: если тысячи реальных матерей просто прошли с детьми очередь в газовую камеру, этого мало? (Я думаю, Стайрон сделал свою героиню полькой, потому что у еврейской матери не было бы «выбора Софи» — еврейских детей вырезали под корень. Так чья участь была страшнее?) Какая связь между ревностью, шизофренией Натана и его фиксацией на Холокосте? Зачем Софи сыграна Мерил Стрип женщиной не только несчастной, травмированной, но инфернальной, зараженной совершенным над ней злом — некоей Джокондой из Аушвица? Чтобы интересней, непонятней было? Неужели «обыкновенный» Холокост уже понят? Зачем многозначительный акцент на иудаизме Натана, католицизме Софи и протестантизме Стинго? Зачем, зачем, зачем…  А если одним словом — «Выбор Софии» мне не понравился, я считаю, что фильм Пакулы — страшилка для интеллектуалов. Чтобы согласиться или не согласиться со мной, читатели должны посмотреть картину. Испытание нелегкое, но наводящее на размышления.

Святослав Бакис, специально для «Хадашот»
Сайт автора: http://bakino.at.ua