В этом году, неизвестно точно, в каком месяце, исполнилось 60 лет Вуди Аллену, выдающемуся американскому кинорежиссеру, сценаристу, артисту и писателю-юмористу. Меня, конечно, поправят: «Аллен родился в 1935-м, и ему, увы, 78 лет!» Терпеливо поясняю: это Аллан Стюарт Конигсберг, сын еврейской мамы-бухгалтерши Шерри и еврейского папы-официанта Мартина, родился в 1935-м, а писатель и артист Вуди Аллен — в 1953-м. Говорят, он взял псевдоним в честь кларнетиста и саксофониста Вуди Хермана, так как обожает джаз.

Впрочем, такое происхождение псевдонима — всего лишь одна из версий. И что А.С.Конигсберг превратился в Вуди Аллена именно в 53-м — тоже не бессомненно. Где-то в это время, когда ему было 17-18 лет, — так честнее было бы сказать. Я остановился на 53-м, чтобы был, как у нас журналюг говорится, информационный повод написать.

Ведь хочется о Вуди написать, интересно. Интересный человек. И к тому же по пятому пункту легко получает допуск в раздел «Хадашот» о кино. Другие американские режиссеры-евреи если не маскировали свое еврейство, то и особо его не афишировали. А Вуди, считай, в каждом своем фильме (если иметь в виду ранние картины) только и твердит о том, что он еврей, только это у него в голове. Вот в фильме «Энни Холл» (1977 г.) продавщица хот-догов спрашивает его: «D'you want something else?» («Хотите чего-то еще?») — а ему показалось: «Jew, want something else?» («Еврей, чего тебе еще надо?»). Ну что ты скажешь, сплошные антисемиты вокруг!

Вообще, весь этот знаменитейший оскароносный фильм — о несчастливой еврейской доле. Герой Вуди, которого зовут Элви, но я буду называть его Вуди, ибо лирическое родство между героем и исполнителем несомненно, — поменял двух жен. Это были вполне сексуальные молодые еврейские женщины, они его любили, и он их, в общем, любил. Но что за кайф, если тебя, еврея, полюбила еврейская женщина?  Граучо Маркс, другой знаменитый кинорежиссер-еврей и не меньший остроумец, чем Вуди, сказал: «Не хочу быть членом того клуба, в который меня примут!» Понимаете эту крученую еврейскую логику? Я, мол, еврей пархатый, знаю себе цену, равную приблизительно нулю без палочки; если этот клуб не отвергает такое дерьмо, как я, значит, это очень дерьмовый клуб, на черта он мне нужен? Вот он, жгучий еврейский комплекс неполноценности! Короче, у Вуди  от этих совокуплений дерьма с дерьмом начались половые дисфункции, он даже визиты к своему «шринку»-психоаналитику участил. Но помочь ему могла только «шикса», которая бы его брезгливо отвергла, ну то есть сначала приняла, а потом прогнала.  И он находит вот эту самую Энни Холл (артистка Дайян Китон, тогдашняя girlfriend Вуди по жизни). Это очень хорошая шикса, настоящая американская аристократка и вообще классная девушка. Правда, никакой брезгливости к Вуди у нее нет. Наоборот, в ее сексуальном прошлом ни разу не было еврея, и ей интересно: что они за народ такой? Каковы они, скажем, в кровати? Вуди в кровати оказывается пылок и неутомим, дисфункцию как рукой сняло... да только Энни его неутомимость утомляет. Одно дело — теоретико-антропологический интерес, другое — постельная совместимость. Она понимает, что Вуди замечательный парень, верный друг и все такое, но вот не зажигается от него, что поделаешь. Вуди, сами понимаете, кажется: «все дело в том, что я еврей». В конце концов Энни от Вуди с сожалением уходит (а могла бы еще долго жить с ним и дружить, если бы он не не требовал так настойчиво «нежных вздохов разделенной страсти», — Н.Асеев). Что ж, человек получил то, чего искал, должен радоваться. Но он тоскует. Впрочем, немножко и радуется. Еврейскому человеку горе так же дорого, как счастье, а пожалуй, что и дороже. Еврейское горе — море, а еврейского счастья кот наплакал, так как же еврею не считать основным капиталом первое?

История с Энни многое приоткрывает в Вуди. Он, в сущности, счастливый человек, счастливый своим счастьем и своим несчастьем. Несчастье он старается изо всех сил преувеличивать, а между тем у него отличное либидо, он талантлив, успешен в искусстве, достаточно богат, любим женщинами, любит свой родной Нью-Йорк и по-своему любит жизнь.

Тут читатель может решить, что автор зарапортовался: то у него Вуди счастливый, то несчастный. Но это не я противоречу себе, а еврейский характер противоречив. Вуди несчастлив потому, что еврей — не национальность, а диагноз. В одном из «флэшбэков» фильма мы видим, как рыжий мальчик в огромных очках еврейского вундеркинда, при длинном галстуке (это, разумеется, Элви) явился к «шринку». Точнее,  беспокойная «идише момэ» насилу приволокла сына: у киндера депрессия, он постоянно думает о конце света. «Это правда?», — спрашивает пациента шринк. «Да. Как мне об этом не думать, если вселенная постоянно расширяется? В конце концов она разлетится к чертям на куски!» «Какое тебе до этого дело? — кричит мама. — Бруклин же не расширяется!» Шринк, жовиальный пузатый дядя, говорит Элви: «Когда она еще разлетится... Пока что надо получить от жизни максимум удовольствия!». Нельзя сказать, что Элви не внял совету: он таки научился получать от жизни удовольствие. Да, но вселенная-то продолжает расширяться! Как же, спрашивается, может еврей быть счастлив?

В общем, я что хочу сказать? Вот мы знаем: среди американских режиссеров (по крайней мере, классического голливудского периода) половина была евреями. И мы ищем у них «еврейскую тему». И думаем — где-то она есть, горькая, пусть и глубоко запрятана. Но что мы имеем реально? Во-первых, у большинства еврейских режиссеров никакой еврейской темы нет, а если есть, то надо быть очень зорким «шринком», чтобы ее разглядеть. Но вот Вуди Аллен: у него таки еврейская тема есть, и его герой — в сущности печальный, несчастливый человек. Но стоп! Его печали — не наши печали.

Говорят, что в тридцатые-пятидесятые годы в США был тот еще антисемитизм. Тот, да не тот. Все-таки жизнь советских евреев в ранние 50-е и американских евреев в те же годы — это день и ночь, т.е., извините, ночь и день. Американских евреев в эпоху маккартизма преследовали за то, что многие из них были коммунистами и левыми, а наших евреев преследовали не за то, что они агитировали за свободный рынок и либеральные ценности  (только бы попробовали!), а за то, что они были евреями. Хотя, конечно, члены компартии США утверждали, что американских евреев гнобят похуже советских (т.е. советских вообще не гнобят, а они процветают под солнцем сталинизма).

Но мы же не члены компартии США. Так давайте не будем смешивать простое, как мычание, несчастье нашего советского брата с экзистенциальным, глубоко уходящим корнями в Книгу Бытия и Экклезиаста несчастьем нашего американского собрата. И на этом я, пожалуй, намерен раз и навсегда свернуть в киноразделе «Хадашот» раскопки еврейской темы в кино США.

Святослав Бакис, специально для «Хадашот»
http://bakino.at.ua