«Во мраке» («W ciemnosci»)

Режиссер: Агнешка Холланд

Польша, Германия, Канада, 2011

Действие картины происходит во время Второй мировой подо Львовом. Не в лесах подо Львовом, а в львовской канализации. В 1956-м Анджей Вайда снял «Канал» — великий фильм о том, как группа бойцов Армии Крайовой после поражения Варшавского восстания пытается вырваться из города через канализационные пути, a через 55 лет Агнешка Холланд, в прошлом ассистентка Вайды, сделала фильм о скрывающихся в канализации евреях. Все основано на реальных событиях. Когда немцы весной 1943-го провели в львовском гетто «акцию», небольшой группе евреев удалось бежать сквозь проделанный в земле лаз. В канализации они сразу же наткнулись на водопроводчика Польдека Соху и его молодого помощника — эти двое и раньше, с большой пользой для себя, оказывали им мелкие, но ценные услуги, например, в обмен на деньги или драгоценности передавали за колючую проволоку еду. А уж тут, под землей, и вовсе их царство: захотят — выдадут несчастных немцам, захотят — спрячут их где-нибудь в лабиринтах подземных коммуникаций.

Польдек и Сапек избирают второе, но до поры до времени, пока у этого дрожащего стада хватит чем платить за свои жалкие жизни. Выдоив последний злотый и последнее золотое колечко из жидовских карманов, они сдадут весь кагал и опять выручат хорошие деньги: за голову каждого выкуренного юда немцы платят  500 марок. 

Все это показано в первые минут пятнадцать фильма, остальные два часа — о преображении  Сохи, о том, как этот человек из мелкого вора и шкурника превращается в праведника наподобие Оскара Шиндлера или Рауля Валленберга. В конце картины во Львов вступают советские войска, и Соха выводит горстку тех, кого называет «мои жиды», — в сыром смраде подземелья их осталось всего около  дюжины — из тьмы на свет божий. Он счастлив, кажется, больше спасенных, ведь те сберегли свои тела, он же не только тело (обнаружь немцы «схрон», Соха разделил бы участь евреев), но и душу. (Меньше чем через два года Леопольд Соха погибнет, пытаясь вытолкнуть из-под колес потерявшего управление советского военного грузовика свою маленькую дочь. Такая вот странная судьба: всё кого-то спасал человек, рискуя головой, — и, в конце концов, не сносил-таки ее).

В процессе своей духовной метаморфозы Соха начинает помогать узникам подземелья безвозмездно, а точнее, себе в убыток. (Стесняясь своей бескорыстности, он дает «подземному бухгалтеру» деньги, чтобы тот выплатил их ему на глазах у остальных евреев: «пусть не думают, что я какой-то придурок»). Приняв на себя ответственность «за тех, кого приручил», Соха уже посвящает им каждый момент своего существования, жертвуя материальным благополучием собственной семьи и подвергая жену и дочь опасности. Он без колебаний продолжает идти по избранной стезе даже после того, как немцы в ответ на убийство солдата-охранника — а это он, Соха, убил его, чтобы спасти одного из своих подопечных, —  вешают четыре десятка добрых поляков, в том числе его друга и помощника Сапека. Он, несомненно, не отступился бы от «подземных евреев» и после того, как его жена, не выдержав постоянного напряжения, ушла от него вместе с дочерью (впрочем, она тут же возвращается, потому что, несмотря на свои постоянные ворчливые укоры мужу, духовно под стать ему). 
Да, герой картины — человек большой души. Причем Леопольд Соха не выдумка — он реально существовал  и сделал все то, что показано в фильме. И вот... я всему этому, к сожалению, не поверил.

Агнешка Холланд не смогла изобразить Соху понятным, как-то у нее не получилось сделать его преображение психологически постижимым, я не уловил, где, в какой момент из души этого закоренелого прагматика стала прорастать не просто порядочность, а нечто куда более редкое, то, что называется святость (жена, правда, объяснила ему однажды, что Езус byl po matke Zydem, — но неужели сорокалетний католик сам этого прежде не знал, и неужели такая информация могла в одночасье перевернуть его сознание?) Словом, Соха художественно неубедителен, а ведь фильм сосредоточен именно на процессе его очеловечения и превращения в праведника, и если Холланд не удалось волнующе и правдиво проследить этот процесс, значит, ей не удалось самое главное.

Титры, следующие за последними кадрами, в которых Польдек помогает вырвавшимся из чрева ада, шатающимся от слабости и кислородного удара людям стоять на земной тверди, а его жена Ванда подносит им пироги и водку, словно каждый  выживший и устоявший на ногах — плюсик им обоим на предстоящем Страшном суде («Это моя работа! Моя работа!» — ликующе кричит Соха), — эти титры сообщают: «Многие люди говорили, что гибель Сохи — Божья кара ему за помощь евреям». Что ж, в это легко поверить: чтобы думать так, львовянам даже не надо было быть антисемитами: помните тех сорок безвинно повешенных? Но титры титрами, а фильм фильмом. В картине, кроме рассказа о самом Сохе, нет ничего ни о массовом польском юдофобстве, ни о частном польском юдофильстве (к слову, единственный в фильме злобный и пристальный антисемит из славян — не поляк, а украинский полицай), и если это страшное, горькое сообщение что-то добавило к общему впечатлению, то лишь одно — оно заставило меня еще раз спросить себя: а почему все-таки  Соха оказался лучше, милосерднее своих братьев-поляков? Я думал, перебирал в памяти эпизоды, но ответа на свой вопрос
так и не нашел. Большинство зрителей доверчиво и не мудрствуя лукаво принимает Соху в органичном и мощном исполнении Роберта Венцкевича. На глазах у Сохи слезы, и на глазах у спасенных им людей, и — не сомневаюсь — на глазах у многих зрителей. Но что поделаешь, черт побери, если искусство, как Москва, слезам не верит — каждый фильм начинает с чистой страницы и обязан все свои утверждения доказывать, как будто до него кино вообще не было. Вот интересная закономерность: фильм был представлен на нескольких кинофестивалях, и всюду он получал приз зрительских симпатий. Профессионалы, видимо, ощущая приблизительно то же, что и я, не удостаивали его высоких наград, признания же зрителей он неизменно добивался. Такая дивергенция, наверное, о чем-то говорит.

Я смотрел этот фильм со сложным чувством. С одной стороны, отдавая себе отчет в том, что герой не вызывает у меня того восхищения и сочувствия, которого он объективно, «по жизни» заслуживает, вследствие некоего художественного просчета сценаристов и режиссера. С другой... помните, Татьяна Ларина в конце пушкинского романа говорит своему некогда любимому: «Онегин, я тогда моложе и лучше, кажется, была». Вот и я не мог избавиться от неприятного чувства, что если бы был лучше и моложе, то тоже, наверное, наградил бы этот фильм призом моей личной зрительской симпатии.

Обидно, что не могу так поступить — ведь фильм, несомненно, сделан с чистой душой, без расчетливости и цинизма. Но сказать, что картина хороша только потому, что герой ее нееврейский праведник и она снята с благородными намерениями, — для этого у меня, увы, недостаточно еврейского патриотизма. Что ж, рецензия — это, в конце концов, всего лишь одно из зрительских мнений: читатели «Хадашот» могут составить свое собственное: на днях фильм «Во мраке» появился в интернете с русским закадровым переводом.

Смотреть фильм он-лайн

Святослав Бакис, специально для «Хадашот»
полная версия – на сайте bakino.at.ua