«Высоты Свободы» («Liberty Heights») Режиссер: Барри Левинсон США, 1999, 127 мин. 70 лет исполнилось известному американскому кинорежиссеру, актеру, сценаристу и продюсеру Барри Левинсону. Он родился в еврейской семье русского происхождения в  Балтиморе, и четыре из многочисленных его фильмов (самый знаменитый — «Человек дождя») составляют «балтиморский цикл». Первый и, по общему мнению, лучший фильм «тетралога» «Забегаловка» (1982) — американская вариация «Маменькиных сынков» Феллини. Затем последовали «Жестянщики» (1987), «Авалон» (1990) и «Высоты Свободы» (1999).

Левинсон не задумывал эти фильмы как части цикла, просто время от времени его одолевало желание вспомнить о родном городе, своей семье, детстве и молодости, пришедшихся на 40-е - 60-е годы. В первых двух фильмах Левинсон не делал акцента на еврействе героев: их изолированность от большого мира того же рода, что у чеховских трех сестер, она скорее экзистенциальна, чем национальна. Герой «Авалона» явно автобиографичен и носит фамилию Кричинский — это девичья фамилия матери режиссера, — но и тут специфически еврейские проблемы не стоят во главе угла. Завершающие цикл «Высоты Свободы» на особом положении как раз потому, что здесь отношения между евреями и неевреями являются не только основной проблемой картины, но и осью, вокруг которой вращается ее сюжет. Можно даже сказать, что сам фильм был вдохновлен чувством протеста Левинсона против некоего проявления антисемитизма. Дело было так. Некий кинокритик назвал научно-фантастический фильм Левинсона «Сфера» (1998) «шариком из мацы» (matzo ball), a героя фильма — психолога в исполнении Дастина Хоффмана — нудилой. Левинсон обиделся и выразил свои чувства в прессе. Критик извинился и уточнил: нет, «Сфера» — не matzo ball, а другое еврейское кушанье, креплах. Дастин же Хоффман — не нудила, а еврейский нудила. Тут Левинсон совсем осерчал и немедленно взялся снимать «Высоты Свободы».

Остановившись на этом фильме, я буду пользоваться тем пафосным его названием, которое закрепилось в русскоязычной фильмографии, хотя, на самом-то деле, Liberty Heights — это просто район Балтимора, в пятидесятые годы — преимущественно еврейский. Сразу же договорюсь и о другом термине. Если грубо, то речь в фильме постоянно идет о контактах между евреями и гоями, но, как ни крути, гой — слово с негативной коннотацией, а в английском языке есть вполне нейтральное существительное того же значения — gentile. Надеюсь, читатели не станут недоуменно пожимать плечами, если, говоря о персонажах фильма, обитающих за пределами Liberty Heights, я буду называть их «джентилами».

Действие картины происходит в 1954 году, когда началось движение за десегрегацию. А это значит: долой школы с учащимися отдельной расы, батальоны с солдатами одинакового цвета кожи и районы проживания, смахивающие на гетто! Раньше братья Керцман, молодой человек Вэн (Эдриен Броуди) и тинейджер Бен (Бен Фостер) жили с представлением, будто весь белый свет состоит из одних евреев, — теперь, в соответствии с духом времени, они начинают совершать вылазки за границы Высот Свободы.

И что же они узнают?

Что черная девочка может быть не менее сексапильной, чем еврейка, в нее можно влюбиться, и она может влюбиться в тебя, но твоя мама и ее папа произнесут: «Только через мой труп!»

Что джентильская девушка может в порядке знакомства предложить тебе отхлебнуть виски из ее фляжки, а потом предложить снять на часок номер в ближайшем мотеле... и это не какая-нибудь там оторва, а королева джентильской party, белокурая красавица и дочь богатющих родителей. (Все это так неожиданно, что визит в мотель кончается полным фиаско). 

Что придя на джентильскую танцплощадку, ты отчего-то сразу обратишь на себя всеобщее внимание (и что, спрашивается, в тебе такого особенного?) и легко можешь схлопотать по носу.

Что на ограде джентильского бассейна написано: «Евреям, цветным и собакам — вход воспрещен». (Смешное место фильма: Бен и его друзья размышляют, поставлены ли евреи впереди собак и цветных в порядке убывания или возрастания запретности).

Что негритянский джаз «живьем» еще более зажигателен, чем на пластинках, но после концерта черный бандит может взять тебя в заложники, и дальнейшая твоя участь будет зависеть только от кредитоспособности твоих родителей.

Много, много чего нового с удивлением, радостью и огорчением узнают еврейские мальчики, ступив за пределы своей ойкумены.

Но не беспокойтесь, это комедия, и все кончается хорошо.

После выпускного бала рыжеватый Бен и курчавая Сильвия расстаются грустно, но без душераздирающих сцен: они ребята разумные и с самого начала знали,  что первая любовь на то и первая, что кончается ничем.

До Вэна доходит, что его белокурая принцесса, в сущности, порядочная девушка, а ее вызывающее поведение — просто протест, связанный с поисками своей личностной и сексуальной идентичности.

Белокурый хулиган, разбивший Бену нос, тоже оказывается отличным парнем: просто джентильские парни знакомятся, разбивая друг дружке носы, как джентильские девушки знакомятся, распивая вместе фляжку.

Что же касается отвратительной надписи на заборе бассейна, то Бен и двое его дружков лихо срывают ее, входят в бассейн, раздеваются, ложатся рядышком — на  безволосой груди каждого написано по одной мужественной букве: J - E - W. Эй вы, джентилы, кому там не нравится, что мы евреи? И представьте себе, джентилы добродушно улыбаются. Не так страшен черт антисемитизма, как его малюют.

Теперь вопрос: а мне-то что во всем этом не нравится? Во-первых, это же комедия, легкий жанр. Во-вторых, Барри Левинсон вспоминает, как было лично у него, а не лично у меня в советской армии и еще где-то там. Америка не Россия. Неужели обязательно надо, чтобы было по Достоевскому, страсть в клочья и кровь фонтаном?             

Не обязательно. Но Америка Америкой, и комедия комедией, а жизнь жизнью. И Америка отличается от России не тем, что у тамошних евреев и джентилов меньше страсти  в груди, а тем, что их население как-то научилось договариваться между собой и страсти свои примирять. Антисемитизм — тень еврея. У Барри Левинсона она выглядит как кружевная легкая тень на картинах импрессионистов. Но я знаю, и никто меня не переубедит, что это всегда тяжелая, тяжелая тень.     

В последнем фильме своего балтиморского цикла Барри Левинсон захотел поставить точку над i, как бы восклицая: «Еврей я, черт возьми, или не еврей?» Вывод: не еврей. Или настолько ассимилированный еврей, что уже не помнит, как оно у евреев на самом деле бывает. Мой скромный опыт знакомства с американскими евреями свидетельствует, что у них и память лучше, и опыт горше, и я, в общем, довольно легко могу установить с ними контакт. С «Высотами Свободы» установить контакт мне не удалось. 

Святослав Бакис, специально для «Хадашот»

www.bakino.at.ua