Последние евреи Египта — мастодонты поневоле

На пересечении улиц Мухаммеда Фарида и Адли Паши в глаза бросается только она. Пепельно-серая каирская синагога с массивными, но при этом стройными формами пережила не одно испытание. 
Магда и Надя Харун на могиле отца, еврейское кладбище, Каир    

Ее стены могли бы рассказать о не таком уж далеком прошлом, когда община насчитывала 70 тысяч человек. По праздникам последние еврейки Египта (девять в Каире и три в Александрии) стараются вновь вдохнуть в нее жизнь.

В начале октября на Рош а-Шана двери синагоги были широко распахнуты. Всего час, не больше, на молитву и праздничные блюда. «Приятно видеть, что там горит свет и внутри есть люди», — говорит Виктория Абади, вцепившись в позолоченные ручки сумочки. Элегантная, «как всегда», Вики справляется об отсутствующих «девочках», спрашивает, пришел ли кто-то из посольства Израиля и восхищается ослепительным блеском арон а-кодеша.

Глава еврейской общины Египта Магда Харун помнит синагогу еще с детских лет, когда бегала по галереям в праздничной одежде, пока взрослые молились. Сегодня она сравнивает себя с последним мастодонтом: «Ему, должно быть, было грустно при виде того, как все вокруг исчезают. Мне тоже грустно… Я хороню их одну за другой. И даже не знаю, кто похоронит меня...»

Еврейская община, подобно семейству диплодоков, постепенно таяла, как шагреневая кожа, со времен Шестидневной войны. Мать Магды решила остаться. Во время войны 1967 года ее мужа, как и всех мужчин-евреев от 18 до 60 лет, посадили под замок (несмотря на то, что Шехата Харун рвался добровольцем на фронт — воевать с Израилем, — прим. ред.). И она не хотела уезжать из страны без него. «У мамы был в кармане французский паспорт, она могла бы бежать. Но не сделала этого».

«Сионизм …подставил под удар интеграцию евреев в тех арабских странах, которые стали для них родиной или прибежищем, — пишут Гудрун Крамер и Альфред Морабия в книге  «Евреи Нила». — Вся община оказалась перед выбором. И ее члены приняли самые разные решения».

Египет был одной из тех редких стран арабского мира, где с начала ХХ века еврейская община только росла, в 1920 году она насчитывала более 60 000 человек, в основном представителей среднего класса в Каире и Александрии, занимавших видные должности в культуре, образовании, министерствах и банках. Но немало их было и среди простонародья. Ностальгия по временам короля Фарука характерна не только для евреев  — многие египтяне с сожалением вспоминают об эпохе «космополитичного» Каира, города с человеческим лицом, утопавшего в зелени, где женщины, как говорят, могли носить мини-юбки.

В 2006 году 34-летний египетский режиссер Амир Рамзес  решил дать слово еврейской общине Египта, пока она окончательно не угасла, как в Ираке и Алжире. В первой части документального фильма (его выход в Египте в 2012 году был отложен на несколько недель службой безопасности) рассказывается о горстке египетских евреев, от коммуниста Анри Кюриэля до актрисы Изабель де Боттон и Альбера Арие, который принял ислам, чтобы жениться на любимой женщине. Во второй части речь идет о судьбе последних евреев Каира. По разным причинам все они остались в Египте. Вот что говорит по этому поводу Магда: «Люси так и не вышла замуж. Мими вот уже два года твердит: «Я уеду». Но так и не уезжает. Вики осталась в Египте после развода. Недавно она ездила в Марсель и вернулась через две недели. Там она никого не знает. В Каире, когда она выходит из дома, с ней все здороваются».

Из фильма Рамзеса становится ясно, что так называемые «евреи Египта» — в первую очередь египтяне. Язык, привычки, воспоминания — все это крепко приковывает их к берегам Нила. Вечером на еврейский Новый год две сотрудницы израильского посольства приветствуют 80-летнюю Вики. Обе они говорят на иврите, и Вики прерывает их: «Простите, я вас не понимаю. Я говорю только по-французски и по-арабски». Вики, Магда и все остальные с удовольствием отмечают Рош а-Шана, но считают себя египтянками.

Магда надеется, что фильм поможет им избавиться от имиджа «пятой колонны»: «Тем, кто нас не знает, даже в голову не придет, что мы — еврейки. Многие годы нас представляли колдуньями и шпионками. Мне хочется, чтобы египтяне по-новому открыли для себя свою историю, примирились с прошлым и меньшинствами».

Но как передать память, если община тает с каждым годом? Фильм Амира Рамзеса позволяет взглянуть на эту гонку со временем: через две недели после съемок трогательной сцены на могиле отца сестра Магды Надя скончалась. Ее смерть завершает фильм «Евреи Египта». Магда надеется, что стены синагоги останутся вечными свидетелями: «Надеюсь, что главные синагоги не забросят, потому что они — часть египетской истории». Того же хочет и ее дочь Хеба: ее воспитывали мать-иудейка и отец-мусульманин, и она мечтает залечить раны прошлого. После шести лет учебы во Флоренции она решила вернуться в Каир и заняться архитектурным наследием своей страны. Когда мы спрашиваем Магду, пойдут ли ее дочери по ее стопам, она сначала делает вид, что не слышит, а затем неохотно отвечает: «Времена изменились. Перед ними целая жизнь. Моя уже позади».

Надера Буазза, Slate.fr

рубрика: