Осенью 1945-го кто-то позвонил к нам в дверь. В коридоре стоял небольшого роста мужчина в серо-зеленом плаще, с улыбающимся лицом: «Я — Кригель!». Так началось мое знакомство с человеком, оставившим неизгладимый след в истории Чехословакии. В ноябре 1936-го мой отец, единственный из его друзей, — провожал Кригеля на войну в Испанию.

Франтишек Кригель родился 10 апреля 1908 года в еврейской семье в Станиславе (ныне Ивано-Франковск, — прим. ред.). В семнадцатилетнем возрасте попытался было поступить во Львовский университет, однако из-за процентной нормы еврейского юношу не приняли. Поэтому в 1926-м Франтишек уезжает в Прагу, где становится студентом медицинского факультета Карлова университета и вступает в компартию. К тому времени он ощущает Чехословакию своей второй родиной. В отличие от многих эмигрантов он говорит и пишет по-чешски так, словно родился в Чехии.

Кригель служил фронтовым врачом в Испании до февраля 1939 года, а потом при поддержке Красного Креста отправляется на китайско-японскую войну. В необычайно тяжелых условиях (врачи-добровольцы обязались жить и питаться так же, как китайские солдаты) Кригель организует медицинское обслуживание и обучает персонал.

В 1944 году The Saturday Evening Post пишет о нем: «…д-ра Кригеля …полковник Браун характеризует как одного из самых храбрых людей, с которыми он когда-либо встречался… Он шел сразу вслед за японскими танками и оказывал помощь раненым китайцам прямо под пулями. В одном из сражений он оказал помощь на поле битвы 46-ти китайским солдатам, несмотря на то, что вокруг шел ожесточенный бой».

После возвращения в Прагу в феврале 1948-го Кригель был избран одним из секретарей пражской организации КПЧ и заместителем начальника штаба Народной милиции. В 1949-м его назначают заместителем министра здравоохранения.  

В конце 1951 года, когда в Чехословакии готовились — под руководством советников из Москвы — политические процессы, Кригеля стали вызывать на допросы. Следователей раздражали его еврейское происхождение, высокий профессиональный уровень, знание языков (он свободно говорил на чешском, польском, немецком, английском, русском, французском, испанском, немного знал китайский), его международные контакты и знакомства…

В марте 1952 года опального чиновника увольняют, и Франтишек устраивается рядовым ординатором в пражской Виноградской больнице. В 1957 — 58 гг. начинается его постепенная реабилитация — врача удостаивают ордена Красной Звезды — за заслуги в Испании, а вскоре награждают Орденом Труда. Он становится главным врачом, а потом — заместителем директора института ревматологии, защищает кандидатскую диссертацию.

Д-р Кригель в своем кабинете 

В конце 1963-го Кригеля избирают депутатом Национального Собрания, а также председателем президиума и главой комитета по иностранным делам. В 1964 — 67 гг. он  принимает участие в заседаниях Генассамблеи ООН, становится одним из наиболее активных членов президиума Национального Собрания, прилагая огромные усилия, чтобы превратить парламент ЧССР из послушной марионетки в руках партийного аппарата в настоящий политический орган.

Так, по инициативе Кригеля парламентарии теперь имеют право обращаться с особым видом депутатского запроса — интерпелляцией к правительству. «Общественность имеет право на правдивую информацию… — выступает Кригель на одном из заседаний в январе 1965-го. — Необходимо, чтобы, в соответствии с Конституцией, Национальное Собрание …не избегало серьезных дискуссий с членами правительства и правительство находилось под контролем парламента…»  

В 1967 году Кригель прямо заговорил о глубоком кризисе в КПЧ, опираясь на результаты одного из первых социологических исследований и настаивая на необходимости радикальных реформ.

При этом он не оставляет врачебную практику. Будучи главврачом терапевтического отделения районной больницы, он часто проводит там вечера и ночи, возмещая время, потраченное на политическую работу.

В апреле 1968 года Кригеля избирают членом президиума ЦК КПЧ и председателем ЦК Национального фронта ЧССР. Он продвигает плюралистическую программу и ценности Пражской весны, требует созвать чрезвычайный съезд КПЧ, который явился бы основой новой политики реформ.

Даже в это напряженное время Кригель не перестает работать в больнице, считая, что у политика должна быть профессия, чтобы вовремя уйти из власти. Популярность его среди людей росла. Вспоминаю, как мы встретились однажды перед его домом — Франтишек разговаривал с пожилым рабочим, встретившим его в трамвае. Тот  не хотел верить, что председатель Национального фронта и член президиума ЦК КПЧ ездит на трамвае… С 1946 года он жил в той же скромной трехкомнатной квартире, с той же самой обстановкой, не имел дачи.

Своими идеями и открытыми выступлениями против системы Кригель удостоился ненависти чешских и советских партийных лидеров. В воскресенье, 18 августа 1968-го, мне удалось вытащить его на прогулку в лес — мы обсуждали альтернативы дальнейшего развития ситуации — среди них была и угроза военного вмешательства. Он говорил, что советское руководство вряд ли решится на это: ситуация не та, что в 1956-м в Венгрии, кроме того, в ЧССР царит полное спокойствие и порядок….

21-го августа около часа ночи меня разбудил телефон. Звонила жена Кригеля Рива (в юности — участница сионистского движения, организатор одного из кибуцев в Палестине, в годы войны прошла Освенцим и Равенсбрюк, — прим. ред.): «Нас оккупировали. Разбуди своих знакомых и приезжай».

Я приехал. Примерно в половине шестого кто-то позвонил в дверь. Открываю и вижу двух мужчин в шуршащих болоньевых плащах.

— Мы пришли за доктором Кригелем.

Я потребовал предъявить удостоверения. Они оказались работниками органов госбезопасности. Вели себя несколько неуверенно — на улицах им уже пришлось столкнуться с массовыми протестами пражан…

Один из мужчин попросил разрешения позвонить по телефону:

— Говорит Ворон. Звоню из квартиры доктора Кригеля. Приказ выполнить не удалось!

Массовые протесты в Праге, август 1968

В ту роковую ночь на заседании президиума ЦК КПЧ все его члены были арестованы советскими десантниками и сидели, охраняемые плохо выспавшимися солдатами, под дулами автоматов. Только Кригель не терял присутствия духа. Сообщив коллегам, что им необходимо отдохнуть, он улегся на ковер и через несколько минут раздался его богатырский храп. Очевидцы рассказывали, что спящий Кригель сильно действовал на нервы автоматчикам и следящему за порядком полковнику — слишком уж демонстративным и бесцеремонным было его поведение.

Кригеля вместе с соратниками и первым секретарем ЦК КПЧ Дубчеком отвезли на броневике (пражане прозвали эти машины «оккупационными «Чайками») в аэропорт, там посадили в военный самолет. Приземлились сначала в Виннице, а оттуда полетели в Москву.

Из Москвы Кригеля отправили в Калугу, где поместили в каком-то небольшом домике, в полной изоляции. Ему не разрешали ни слушать радио, ни читать советские газеты. Поэтому он читал пьесу Брехта «Галилей», которая случайно оказалась в кармане во время ареста. Наконец, через несколько дней председателя ЦК Национального фронта доставили в Кремль. Франтишек вспоминал, что когда его вели по кремлевским коридорам и комнатам, полным офицеров, партийных функционеров и аппаратчиков, наступила мертвая тишина. Его разглядывали с нескрываемым любопытством, а за спиною он слышал, как люди перешептывались: «Это Кригель! Ведут Кригеля!»

В Кремле ему дали прочитать протокол о встрече руководства КПСС и КПЧ, требовали подписать.

— Но я не могу это подписать. Это был бы конец независимости Чехословакии.

Кригель предложил, чтобы «делегация» хотя бы на несколько часов вернулась в Прагу, созвала Национальное Собрание, ЦК и представителей всех областей и районов республики, чтобы посоветоваться с ними.

Наконец подошел президент ЧССР и Верховный главнокомандующий Людвик Свoбода и начал уговаривать Кригеля подписать протокол, стал кричать, мол, я старый человек, повидал на своем веку горы трупов и не хочу видеть их снова.

Тем не менее Московский протокол, оправдывавший ввод войск в ЧССР, так и остался без подписи Кригеля («Можете стрелять, можете в Сибирь сослать, но не подпишу», — заявил Брежневу врач родом из Ивано-Франковска, — прим ред.). Чехословацкие пленники, как бы одним взмахом волшебной палочки превратившиеся в «официальную делегацию на высшем уровне», собрались уезжать. Кремлевские режиссеры украсили флагами улицы и проспекты, ведущие на Внуковский аэродром, отправив туда толпы ликующих москвичей. Но делегация задерживалась. Видимо, что-то произошло.

Оказалось, что перед самым отъездом Брежнев заявил Дубчеку: Кригель останется в Москве, иначе чехи сделают из него национального героя. Однако Дубчек и Свобода воспротивились: без Кригеля они не вернутся в Прагу (мол, это вызовет протесты, — прим. ред.). Наконец, советское руководство сдалось: «Хорошо, забирайте своего Кригеля! Он будет ждать вас в аэропорту».

Отказавшись подписать протокол, Кригель, не рассчитывавший, что ему разрешат вернуться в Прагу, попросил коллег позаботиться о жене Риве («она — женщина скромная и непритязательная»). Потом, под охраной вооруженного конвоя, его отвезли во Внуково. Там посадили в самолет, находившийся на дальней взлетной полосе. Наконец, после долгих часов ожидания, самолет пригнали к зданию аэровокзала, натянули перед ним красную ковровую дорожку — и через несколько минут появилась чехословацкая делегация вместе с советскими сопровождающими лицами.

Ничто не характеризует лучше атмосферу «братства и взаимного доверия», царившую тогда в Москве, как этот небольшой эпизод. Приехав в аэропорт, Дубчек и Свобода тотчас же спросили: где же Кригель? Брежнев ответил им, что тот уже в самолете. Тогда Свобода послал вперед своего секретаря — убедиться, что это — правда.

Еще в самолете было принято решение сохранить в тайне факт, что Кригель, единственный из членов партийного и государственного руководства, не подписал Московский протокол. Осенью 1968-го политик был отстранен от членства в Президиуме ЦК КПЧ, а также снят с поста председателя Национального фронта. В мае 1969-го бунтаря исключили из партии. Его выступление на заседании ЦК КПЧ привлекло внимание мировой печати. «Как известно, я отказался подписать так называемый Московский протокол, — заявлял Кригель. — Отказался потому, что видел в нем документ, который связывал руки нашей Республике. Отказался потому, что подписание происходило в атмосфере военной оккупации, без консультаций с конституционными органами власти и в противоречии с волей граждан нашей страны. Когда в Национальном Собрании было предложено ратифицировать Договор о временном пребывании советских войск на территории ЧССР, то я голосовал и против этого, ибо …договор был написан не пером, а дулами пушек и автоматов».

Антисоветская карикатура периода Пражской весны  

Началась клеветническая кампания против Кригеля, поддержанная новым партийным лидером Густавом Гусаком и газетой «Руде право». В 1970-м его отстранили с поста главврача, отправив на пенсию. Они с женой живут под пристальным вниманием органов безопасности — телефон Кригеля прослушивается, почта конфискуется, а самого его  постоянно вызывают на допросы. В ноябре 1976-го средь бела дня в квартиру, находящуюся под непрерывной слежкой полиции, врываются два человека в масках и нападают на Риву, пытаясь задушить ее.

В интервью для испанской коммунистической газеты «Мундо Обреро» Кригель так описывает свое положение:

«…У меня отрезали телефон, …вот уже почти год перед дверью нашей квартиры сидят двое полицейских в форме. Они днем и ночью записывают всех, кто приходит ко мне в гости, регистрируя время их прихода и ухода. До недавнего времени перед нашим домом — кроме этих двух полицейских — стояла машина, которая следовала за мной повсюду, даже в  магазины и т. д. Если я говорил с кем-нибудь, то они идентифицировали этого человека и фотографировали…»

Весной 1977 года Кригель вместе с другими подписантами «Хартии-77» становится мишенью клеветнической кампании, какой ЧССР еще не видывала. Так, например, 19 февраля 1977-го по ТВ заявляют, что «Франтишек Кригель повел себя как Иуда… ведь он, в конце концов, из того же самого рода». В передаче Чехословацкого радио «Кто такой доктор Кригель?» авторы зашли так далеко, что поставили под сомнение членство Кригеля в КПЧ: «Кригеля рекомендовал в партию Отто Шлинг, разоблаченный как враг социализма, сионист и агент капитализма» (жертва антисемитского процесса 1952 года Шлинг к тому времени был давно реабилитирован, — прим. ред.).

Несмотря на открытый полицейский надзор, поздравить д-ра Франтишека Кригеля с 70-летием пришло почти двести человек. Письменные поздравления приходили и из Чехословакии, и из-за границы.

Режим Гусака тоже «поздравил» Кригеля — единственного чехословацкого политика, имевшего смелость сказать НЕТ брежневскому диктату в августе 1968 года. А так как полиция не хотела действовать открыто, то нашла иной способ, как послать Кригелю свои «визитные карточки»:

К твоему семидесятилетию — только самое наихудшее. Просто непонятно, как долго могут смердеть жиды.

Птачек

Израильские фашисты тебе, наверное, дадут золотую Иудову звезду. …А от нас — только плевок. 

Интернационалисты

Последние три года своей жизни д-р Кригель практически провел под домашним арестом. Даже когда 18 сентября 1979 года у него случился тяжелый инфаркт, при его перевозке в больницу присутствовали и полицейские церберы.

Он скончался 3 декабря 1979-го. В списке поступков, за которые стыдится Европа, навсегда останется запрещение Гусаком похорон Франтишека Кригеля. Кавалер наивысших государственных наград, воевавший против фашизма в Испании и японского милитаризма в Китае, занимавший высокие государственные посты, после смерти был кремирован без какой-либо прощальной церемонии.

Мемориальная доска в честь Франтишека Кригеля

Франтишек Яноух

Публикуется в значительном сокращении