Сразу оговорюсь: просьба считать эту статью постановкой вопроса, но никак не утверждением. Нет никаких сомнений, что ЦАХАЛ — прекрасно оснащенная и обученная армия. Одна из сильнейших в мире, а в пропорциональном разрезе, возможно, и сильнейшая. И тем не менее... Если посмотреть на развитие отношений между армией и обществом, то в последние два десятка лет видна явная тенденция к их изменению, причем, не в пользу армии. Понятно, что в демократической стране армия не является закрытым институтом, и общество имеет возможность проникать зорким глазом практически во все нюансы армейской жизни.

В общем и целом — это правильно, контроль выявляет недостатки и не дает утаивать промахи и ошибки. Вопрос, а не перегибает ли общество палку? Да, демократия — это система противовесов, но не слишком ли толстой задницей сидит общество на одной стороне качелей?

В житейском плане примеров этому уйма: начать с того, что командиры рот и даже батальонов раздают номера своих личных мобильников, так что любая истеричная мамаша имеет возможность требовать отчета, почему ее сынок плохо покушал или остался в очередной раз на шабат.

Лет тридцать назад такое бы и в голову никому не пришло. Но сегодня другие взгляды на жизнь, в наши дни общество имеет и право, и силу не только говорить армии как себя вести, но и требовать, как бы оно хотело, чтобы она, армия, его защищала. Другими словами, общество все больше и больше влияет на процесс принятия решений в армии, а косвенно, и на военную доктрину и обороноспособность в целом.

Начало процессу было положено в девяностых годах. В какой-то момент израильтяне начали воспринимать армию не только как защитницу отечества, но и как некую негативную силу, противопоставляющую себя общественному мнению. Непопулярное пребывание в Ливане привело к тому, что народ засомневался, а знает ли армия, что она делает? Соглашения Осло и надежда на мир отнесли ЦАХАЛ в разряд темных реакционных сил, противящихся новому порядку. Вообще, пораженческие настроения у населения к тому моменту были уже не новостью, но именно в этот период они начали напрямую влиять на командные круги. Так, в одном из интервью ливанского периода, данным неким боевым командиром, прозвучала эпическая фраза: «Мы не можем выиграть эту войну, но обязаны победить в каждом бою...» Великий Клаузевиц рычит и бьется черепом о крышку гроба. Он-то, глупышка, считал, что победа в войне достигается тогда, когда противник убежден в своем поражении. К слову, наши политики очень тонко и вовремя уловили этот глас народа. Эхуд Барак подал пример, призвав вернуть детей домой.

Много разного можно сказать о Бараке. Но, нет сомнения, что это отважный солдат и умелый офицер. Ему ли не знать, что в армии служат не дети и не девочки-мальчики. В армии служат солдаты, бойцы, воины. Но что не скажешь ради достижения политических целей?! И отголоски его слов прекрасно слышны и сегодня: вспомнить хотя бы недавний случай, когда солдатка отсиживалась в кустах во время боя с террористами. Дело даже не в том, правильно ли она поступила (армия, кстати, утверждает, что не было этого). На ее месте, может, и мужик убежал бы. Суть дела в кампании в ее защиту, поднятой в прессе. Били Мускона в «Маарив» так и написала, верно, мол, поступила! Молодец! Лучше быть трусихой, но живой!

Нет, недаром говорят, что история ничему не учит. Приблизительно такое же письмо было написано французским профсоюзом учителей незадолго до Второй мировой войны. Лучше жить на коленях, чем умереть стоя. Лучше получить пощечину, чем пулю в лоб, — писали они тогда, и их мнение было услышано французским народом и армией, развалившейся за сорок дней. При том, что не уступали немцам ни силой, ни вооружением. А вот с боевым духом не сложилось. Надо заметить, что в некоторых слоях израильского общества нормальное человеческое миролюбие плавно переходит в антимилитаризм. Армия — это нечто подавляющее свободу, личность, индивидуализм. В общем, плохо... Никто не спорит с тем, что война — это плохо… Все, что угодно, только не это! Нет, если на нас нападут… Стоп! Вот тут мы и переходим к основному!

И израильское, и мировое общественное мнение оправдывает войну только в одном случае — когда на нас гнусно напали, а мы защищаемся. Основополагающим тезисом служит война, когда нет выхода. Нет, кое-где в мире это очень даже правильно! Но у нас европейский постулат вступает в прямое противоречие с военной доктриной. А военная доктрина — это важнейшая вещь. Под нее строится армия, под нее она вооружается, под нее затачивается военная мысль, строятся планы. Израильская военная доктрина — это мощнейший превентивный удар, решающий судьбу войны в первые два-три дня. Согласно этой доктрине, Вторая ливанская война должна была начаться не с нападения на патруль и похищения солдат, а когда военачальникам стало бы известно о наличии у «Хизбаллы» ракет средней дальности и превращении Южного Ливана в один большой укрепрайон. А операция «Литой свинец» — не после восьми лет непрерывных обстрелов, а гораздо раньше.

Однако ясно, что ни израильское, ни мировое общественное мнение такой войны не поддержали бы. Подобное состояние приводит к путанице в головах, отсутствию инициативы, решительности.

Красочным примером является «Железный купол», которым, как медным тазом, накрывается время от времени весь юг страны. И который, при всем великолепии инженерной мысли, является оружием ни наступательным, ни оборонительным, а политическим. То есть, помогает правительству избегать принятия решений.

Все это — результат влияния общественного мнения на армию. И это очень тревожит. Израильскую армию всегда отличала, прежде всего, агрессивность, быстрота, смелость в принятии решений, дерзость, переходящая в наглость. Есть ли это сейчас? Не уверен. Что толку в оружии, если не можешь его использовать?!

Армия все больше прячется за заборами, за роботами и плазменными планшетниками. Израильский солдат, прошедший многомесячное обучение, беспомощно стоит перед толпой, бросающей в него камни и бутылки. Помнится, Потемкин отменил телесные наказания в армии, потому как битый солдат хорошим быть не может. А оплеванный?

Политизация армии тотальна! Почти не найти уже генерала, который не лез бы в политику. От современного офицера требуется уже не только боевое, но и политическое чутье. Возможна ли инициатива, когда каждый понимает, что любая оплошность будет стоить ему кучи всяких комиссий, а возможно, и карьеры? Еще лучше это понимает его начальник. Это одна из причин, по которой в армии уже много лет зажимаются агрессивные, инициативные, жадные до драки офицеры (этому лишь бы повоевать, а мне еще в партию вступать. Ну его, случится чего, не отмажешься).

Сегодняшний офицер ведет в бой солдат, имея перед собой три основные задачи:

1. Не потерять людей.

2. Не завалить случайно кого из гражданских.

3. Повезет, так выполнить боевую задачу.

Этот порядок приоритетов противоречит самому духу объединения людей, называемого армией. Все с ног на голову, одним словом!

Сегодняшнее состояние дел требует от армии быть всесторонне подготовленной. А от общества быть готовым к конфликту и неизбежным жертвам. Армия должна быть под контролем, но нельзя забывать, что мы говорим об армии страны, которой угрожают физическим уничтожением со всех сторон. Начнись что, не останутся в стороне ни Тель-Авив, ни Савьон. А после, конечно, армии будут предъявлены все претензии, как после войны Судного дня.

Может, я утрирую? Ну-ну, дай-то Б-г. Так или иначе, будущая война, которой, увы, не избежать, покажет...

Виталий Крош, polosa.co.il