В камере меня тепло встречает пожилой зэк. Пенсионер-шахтер, тихий боязливый советский обыватель. К вечеру задаю прямой вопрос: «за что?» Ответ глушит меня, вызывает омерзение, гнев, желание мести: служил в оккупационной полиции. Мое счастье, что ленивая охрана не отреагировала ничем на мой громкий стук в дверь, я хотел требовать «рассадить меня с этим карателем». Потом, спустя два-три года в зоне, я привык ежедневно делить кров и стол с подобными стариками. Привык? Нет, просто понял очевидное: никто из них не родился палачом. Обыкновенная жажда жизни, инстинкт самосохранения.