Еврейская жизнь на постсоветском пространстве — от фикции к эвтаназии

Я неторопливо раскачиваюсь в кресле-качалке, гляжу на барханы Иудейской пустыни и чувствую себя едва ли не Горьким на Капри. Почему Горьким? Потому что горько. Горько осознавать, что твой фундамент идентичности — русскоязычное еврейство — мертв. Но еще горше признавать, что его не было.

Не существовало. Признавать, что все закончилось много десятилетий назад. Возрождение постсоветского еврейства напоминает опыты XVIII века с электродами, заставлявшими трупы «танцевать» при подаче электричества. Вот и мы — танцуем фрейлехс и даже поем «Хаву нагилу», когда дают разряд. То бишь, разнарядку.

Когда-нибудь о нас напишут в учебниках истории. Скучающий семиклассник будет зубрить, что в конце XX века произошел самый масштабный акт коллективного (само)обмана значительной части еврейского народа. Разумеется, не считая произошедшего 50 годами ранее.

Горько смотреть на синагоги, где единственная возможность собрать миньян — платить за него старикам денежной подачкой да утренней похлебкой.

Горько смотреть на школы, где еврейских учителей больше, чем еврейских учеников.

Горько смотреть на глянцевые буклеты, демонстрирующие заокеанским (а теперь и местным) благодетелям возрожденную на их средства постсоветскую еврейскую идиллию — мальчики учатся, старики кормятся, синагоги строятся.

Подозреваю, что мало где на планете еврейская общинная жизнь приняла столь уродливые формы, как это произошло в бывшем СССР. Борьба за зоны влияния между еврейскими структурами, религиозные и экономические междуусобицы, престарелые функционеры, сражения за бюджеты, и на последнем месте —  эти... как их... люди.

Нет, я вовсе не тешу себя иллюзиями, что еврейские структуры США или, скажем, Аргентины — эталон прозрачности и духовной чистоты. Но там есть критическая масса людей, которым не все равно. Людей, ощущающих причастность. Людей, способных самостоятельно организоваться и обеспечить свои социальные, экономические, религиозные потребности. В СНГ этой критической массы нет — а призрачную надежду на ее появление похоронили тысячи бездарно потраченных грантов, породившие десятки тысяч  безликих функционеров и сотни тысяч евреев-потребителей. Дармовщинка пронизывает все слои общества: дети получают MP3-плейер за обрезание и конфетку — за выученное благословение, подростки ездят в бесплатные лагеря и понимают, что «расплатой» за это станут два занятия на тему еврейского самосознания и одно — про Холокост, молодежь кучкуется в безликих тусовках, созданных с единственной целью – «привлечь молодежь» (Для чего? Нууу… чтобы она была у нас, а не у тех, других), люди средних лет стоят в очереди за бесплатной коробкой мацы... впрочем, иногда не стоят, а приезжают за ней на своей «Мазде». Все нормально. Все идет по плану. Подачки уже давно никого не оскорбляют — они стали нормой.

Норма – это когда сотрудник «Сохнута» 15 (пятнадцать) лет работает в отделе репатриации и с обреченной безнадежностью рассказывает на каждом еврейском семинаре, что вам, детки, давно пора собирать вещи и ехать в Израиль. Например, в Тверию — центр туристической индустрии. Слушайте меня, детки, дядя плохого не посоветует. Дядя опытный.

Норма — это когда синагога превращается в бизнес-сходняк, а раввин — в смотрящего. Не подумайте, я не ханжа и сам не прочь поговорить о делах в хорошей еврейской компании, где бы она ни собиралась. Но когда в синагогу приходят только ради поговорить, становится немного обидно за Него, с которым никто говорить не хочет.

Норма — это когда единственный способ привлечь молодежь к еврейским знаниям — платить им. Наличными. По часам. Как женщинам — не за любовь, а за потраченное время. Впрочем, сегодня в моде и бартер — поездки за границу, например. Разумеется, с высочайшими образовательными целями. И красивыми групповыми фото.

Я не Мартин Лютер Кинг, но у меня тоже есть мечта. Я мечтаю, чтобы в один прекрасный день территория СНГ стала «donation-frei», свободной от грантов, пожертвований и прочих вспоможествований. Я мечтаю, чтобы растворились в небытии молодежные, образовательные, общинные структуры, созданные по разнарядке извне. И если они действительно были нужны людям — они воссоздадут их — сами. Я мечтаю, чтобы еврейское стоило дороже, чем нееврейское. И чтобы за него платили не только потому, что оно свое, — но потому, что оно лучше. И чтобы выстраивались в очередь. Я мечтаю, чтобы нам стало стыдно — и мечтаю, чтобы нам было не за что стыдиться. Я мечтаю, чтобы в нашем обществе теплилась жизнь, а не судороги электродов.

Наивно.

Роман Гольд, специально для «Хадашот»