Сколь серьезно власть намерена бороться с антисемитизмом и ксенофобией и грозит ли украинскому обществу опасность радикализации — в интервью с главой Группы мониторинга прав национальных меньшинств Вячеславом Лихачевым.  ​

— Вячеслав, по сравнению с прошлым годом спекуляции на еврейском вопросе в Украине в значительной мере поутихли, но тенденция квалифицировать любой антисемитский акт как провокацию (России, сепаратистов и т.д.) остается неизменной. Спору нет — для врагов Украины выгодно намеренное разжигание любого внутреннего, в том числе межнационального, конфликта, но это не значит, что власть должна сидеть сложа руки. Пять раз за последние месяцы был осквернен мемориал в Бабьем Яру. Элементарная логика подсказывает, что милицейский пост или видеонаблюдение в этом районе обошлись бы дешевле, чем репутационные издержки, которые понесла Украина. Но, видимо, наверху считают иначе...

— Действительно, не только антисемитизм — любые негативные явления в украинском обществе нередко квалифицируются как происки России либо обесцениваются как не заслуживающие внимания, пока идет война. Психологически это вполне понятно. На фоне тысяч убитых в ходе боевых действий разбитое где-то стекло или намалеванная свастика не воспринимаются как трагедия.

Однако с точки зрения реакции власти подобное отношение недопустимо. У государства есть определенные обязанности. Позорно, что не были установлены подозреваемые в антисемитских нападениях в Киеве в прошлом году, кем бы они ни были — искренними антисемитами или циничными провокаторами. Прискорбно, что не был найден ни один из вандалов, осквернявших надгробия на еврейских кладбищах, мемориалы памяти жертв Катастрофы и другие памятники. Вы совершенно правы — не составляет труда установить камеру наблюдения возле объекта, который перманентно подвергается атаке антисемитов, но и это не сделано…    

Я, разумеется, не объясняю это некой предубежденностью по отношению к евреям или другим меньшинствам. Снабжение фронта или решение проблемы вынужденных переселенцев — объективно более важные и масштабные задачи, нежели защита каких-то объектов символической значимости от вандалов. Но суть в том, что для государства не может быть «более» и «менее» важных обязательств. Конечно, есть преступления более и менее тяжкие. Но правоохранители обязаны найти, арестовать и судить как донецких террористов, так и киевских вандалов. Преступления на почве национальной и религиозной ненависти в рамках строгой юридической логики рассматриваются как общественно опасные и, на мой взгляд, справедливо. Не говоря уж о том, что безнаказанность антисемитов используется как козырь на информационном фронте развязанной против Украины войны.                   

— Еще в январе было объявлено, что в МИДе Украины будет создан пост Специального представителя по вопросам предотвращения и противодействия антисемитизму и ксенофобии. И..? Как эксперт вы полагаете, что виной всему традиционный бардак или создание такого органа признано несвоевременным?

— Я не знаю точно, что происходит во властных кабинетах и тем более — в головах сидящих в них чиновников. Слышал, что кандидатов на эту должность действительно искали. Возможно, инициатива заблудилась во властных коридорах, не исключены и чисто технические сложности. Известно, например, что бюджет МИДа в этом году сильно сокращен, и введение новой должности в этих условиях выглядит не вполне уместно. Возможно также, что на правительство повлиял неудачный опыт с назначением Уполномоченного по этнополитике. Напомню, что эта должность была введена год назад (после бюрократической проволочки в несколько месяцев) по инициативе Конгресса национальных общин Украины и лично Иосифа Зисельса. К сожалению, человеку, занявшему этот пост, при всех его неоспоримых достоинствах, было тесно в своем кабинете. Геннадий Друзенко рвался решать задачи то консолидации украинской политической нации, то реинтеграции территории государства… Столкнувшись с отсутствием реальных полномочий и разочаровавшись в правительстве в целом (которое он довольно резко критиковал, будучи частью оного), человек просто махнул рукой на вверенную ему сферу и окунулся в волонтерскую деятельность. Его заслуги в создании полевого госпиталя бесспорно заслуживают уважения, но итоги работы в правительстве нельзя признать удовлетворительными.

Что касается МИДа, то каким, собственно, противодействием и какой профилактикой антисемитизма может заниматься внешнеполитическое ведомство? Разве что собирать иностранных послов и заверять их, что государство с вниманием относится к проблеме. И периодически повторять этот тезис на международных форумах. Дело нужное и полезное, но к предотвращению и противодействию отношения не имеет. Собственно, в МИДе когда-то  уже был Посол по специальным поручениям с подобными функциями. Ни учреждение, ни упразднение этой штатной единицы никак не ситуацию не повлияло.

Одно раскрытое антисемитское преступление гораздо лучше продемонстрировало бы отношение государства к проблеме, чем учреждение должностей Спецпредставителей хоть в пяти разных ведомствах.   

— Иногда складывается впечатление, что крайне правые силы постепенно возвращаются к элементам традиционной риторики, от которой они было отказались после Майдана. Даже филосемитский «Правый сектор» отметился двусмысленным заявлением, приуроченным к маршу памяти князя Святослава в честь годовщины его победы над Хазарским каганатом. «Украина продолжает находиться под гнетом новой Хазарии — преступной олигархической системы. Эта система …удерживает украинскую нацию фактически в безгосударственном положении, грабит население и ведет нашу страну в пропасть упадка…». Схожие обвинения уже конкретно в адрес евреев были выдвинуты некой Любовью Украинчук на народном вече в Ровно, от которой ПС, правда, тут же открестился. Как эксперту по праворадикальным движениям, насколько случайными видятся вам такие инциденты?

— На сегодняшний день речь идет об отдельных эпизодах, не формирующих климат в обществе в целом. Напомню, что социологи фиксируют тенденцию к улучшению отношения украинцев к евреям после Майдана. С одной стороны, то, что антисемитизм «всплыл», — логично. Правые радикалы, в рамках националистической логики, видят себя выразителями подлинных интересов украинского народа. Уходя в глухую оппозицию к правительству, им грех не упрекнуть власть в неукраинском происхождении и сыграть на всех стереотипах, связанных с «олигархами». С другой стороны, обнаружить антисемитские высказывания можно лишь при большом желании, поскольку антисемитизм не занимает важного места в идеологии нынешних украинских ультраправых. Есть реальная война, реальный враг, с реальными же евреями есть конструктивное взаимодействие.

Несколько лет назад у «Свободы» антисемитизм был заметным элементом идеологии на фоне ее архаичного национализма. Можно вспомнить и масштабы антисемитской пропаганды десять лет назад, в эпоху активности МАУП… В общем, я не склонен драматизировать сложившуюся ситуацию и пока не вижу негативных тенденций в этой сфере.            

— Правых радикалов в Раде нынешнего созыва немного, но они есть — как в партиях коалиции, так и среди внефракционных депутатов. Сколь часто звучат из их уст антисемитские, ксенофобские, гомофобные заявления?

— В Верховной Раде есть и радикальные националисты, и ксенофобы, и даже неонацисты (по крайней мере, в анамнезе) в количестве нескольких штук, но вот ксенофобии и неонацизма, как объединяющей какую-то группу идеологии, там парадоксальным образом практически нет. Хотя гомофобия — самая приемлемая для общества форма нетерпимости  — встречается. Чаще всего — в вульгарно-оскорбительном контексте: неприличные шуточки в адрес оппонентов и т.п. Но в целом депутаты держат себя в рамках, вне зависимости от бэкграунда. Например, Андрей Билецкий, идеологию которого вполне можно было назвать неонацистской и расистской, недавно в телеэфире на голубом глазу отрицал, что когда-либо призывал к священному походу белой расы против возглавляемого семитами недочеловечества. Конечно, лучше было бы не врать, а публично заявить о том, что пересмотрел свои взгляды, но стоит ли ждать от украинских политиков честности и смелости? В любом случае лучше так, чем продолжать упрямо нести расистский бред про «недочеловечество».

Опять-таки, не надо забывать, где было украинское общество еще совсем недавно. Два года назад в парламенте сидела фракция «Свободы», в которой примерно половина депутатов, включая лидера, успели «засветиться» с антисемитскими высказываниями. Как только социал-националисты вошли в здание на Грушевского, они сразу же влипли в скандал из-за «жидовки Милы Кунис». А ранее спикеры партии защищали Олега Тягнибока от критики по поводу его известного выступления о необходимости вооруженной борьбы с москалями, «жидвой» и прочей мразью. Думаю, можно констатировать, что за последние годы был пройден определенный путь.

— Согласно ряду опросов, если бы выборы проходили сегодня, ВО «Свобода» получила бы шанс вернуться в здание под куполом. Свидетельствует ли это о радикализации общественных настроений или избирателю просто нравится безудержный популизм и обещания быстро и эффективно решить все проблемы страны?

— Если ориентироваться на последние данные КМИС, то «Свобода» далека от электорального барьера, причем ее популярность с осени прошлого года продолжает падать.  Уверен, что и трагические события 31 августа приведут к дальнейшему уменьшению поддержки этой партии. А вот «Правый сектор», действительно, имеет шансы пройти сегодня в парламент.  

Речь идет, на мой взгляд, о значительном разочаровании в нынешнем правительстве (в наибольшей степени потерял поддержку именно «Народный фронт»), что естественно, учитывая тяжелые экономические проблемы, бьющие по карману каждого, войну, внутренние политические дрязги и т.д. Характерно, однако, что рейтинг партии президента остается примерно на одном и том же уровне. А вот привлекательность любых «критиков» политики правительства растет — от Блока Юлии Тимошенко (кстати, о популизме) до «Правого сектора».              

Самым важным фактором в восприятии «Правого сектора» является его участие в АТО. Нет другого партийного бренда, который настолько сильно ассоциировался бы с противодействием российской агрессии. Поскольку, с одной стороны, героизм наших бойцов бесспорен, а с другой — в последний год заметных успехов у украинских военных не было, в какой-то части общества формируется противопоставление «предателей в штабе» (ассоциирующихся и с правительством) и героев-фронтовиков. Из всех политических сил ПС лучше всех декларирует право говорить от лица последних. Полагаю, что именно на этом основана его поддержка, выросшая после прошлогодних выборов. «Правый сектор» эксплуатирует алармистские и безответственные, на мой взгляд, призывы немедленно вернуть военным путем оккупированные агрессорами территории. Чем популярнее эти настроения будут в обществе — тем больше будет и поддержка этой силы. И наоборот — чем быстрее произойдет «гомогенизация» защищающих Украину подразделений, чем эффективнее правоохранительные органы обуздают по всей стране рэкетиров и бандитов, прикрывающихся героическими флагами, наконец, чем успешнее будет действовать армия — тем быстрее уйдет в небытие и политический бренд «Правого сектора».        

— Мнимое еврейское происхождение известных политиков — важный элемент черных пиар-технологий. Тем более странно, что против далеко не однозначных политических фигур вполне конкретной национальности, таких, как Геннадий Корбан или Вадим Рабинович, этот прием не используется…

— Этот прием на самом деле никогда не был эффективен. Скорее странно, что он постоянно использовался в отношении разных политиков. Кстати, мнимое еврейское происхождение пользовалось гораздо большей популярностью, чем подчеркивание реальной принадлежности к еврейскому народу: ну, Рабинович он и есть Рабинович, какой смысл напоминать избирателю о том, что он еврей? То ли дело Вальцман, Капительман или Фронтман... Но в последний год-полтора к этой теме обращается почти исключительно сепаратистская пропаганда.

Возможно, начиная с Майдана, стало очевидно, что еврейская фамилия не мешает человеку защищать украинские интересы в этот трудный для страны час. Более того, евреи-патриоты, «жидобандеровцы», стали определенным символом, воспринимающимся вполне позитивно подавляющим большинством населения. Как я уже говорил, даже социология уже фиксирует эти изменения в общественных настроениях          

— Разговор был бы неполным без обсуждения ситуации в ДНР/ЛНР, лидеры которых не скрывают своего отношения к «жалким» (по словам Захарченко) евреям и даже корень слова Евромайдан возводят не к Европе, а, как Плотницкий, к «нации, которая сейчас в большинстве возглавляет бывшую нашу Украину».   

В медиапространстве самопровозглашенных республик подобные заявления находят какое-то отражение или их пытаются замять? Известны ли какие-то заявления по этому поводу местных еврейских организаций?  

— Антисемитские реплики руководителей марионеточных режимов, разумеется, не встречают никакого внутреннего сопротивления. Поскольку основные аргументы в разборках между террористическими группировками — это в лучшем случае «подвал», а в худшем — снайперская винтовка или огнемет, никакие оставшиеся еврейские организации не осуждают публично лидеров боевиков. Не делают этого и уехавшие в свободную Украину общинные лидеры и активисты, не желая «подставлять» оставшихся на оккупированных территориях.

Градус же антисемитизма в сепаратистской риторике довольно высок и используется, в основном, для дискредитации руководства Украины. Подобные сюжеты эксплуатируются самыми многотиражными газетами и сайтами террористов, претендующими на статус официальных. Используется антисемитизм и для пропагандистского обеспечения внутривидовой конкуренции между боевиками. В Интернете полно видео, включая целые фильмы, в которых одни террористы «разоблачают» других как «жидов» и «агентов Моссада».       

— Крайности, как известно, сходятся. В этом контексте насколько симптоматичным вам кажется заявление Захарченко о том, что он зауважал представителей «Правого сектора» за то, что они «избили геев в Киеве». «Такие же нормальные мужики», — резюмировал глава ДНР. Приблизилось ли украинское общество к пониманию и адаптации европейских ценностей, что говорят об этом опросы и ваши личные наблюдения?

— Мне кажется, что реальность дает основания для осторожного оптимизма. Конечно, надо осознавать, что изменения не происходят стремительно и избежать рецидивов невозможно. Небесная сотня Майдана, самоотверженность волонтеров и героическое сопротивление агрессорам не формируют автоматически новую реальность. Совсем недавно избирателя в Чернигове все равно покупали гречкой и популизмом, а не ценностями и программами.

Однако украинское общество в целом выбрало вектор развития, и он устремлен в Европу, с ее ценностями и стандартами. Те, кто не разделяет этих устремлений, — национал-радикалы, в частности, в меньшинстве. Что еще хуже для них в сложившейся ситуации — по этому вопросу они оказываются единомышленниками правоконсервативных сторонников «Русского мира» по ту сторону линии фронта. И мыслящая часть общества это понимает. Два года назад «Свобода» не скомпрометировала себя попытками сорвать Марш равенства, который они называли «гей-парадом». Сторонники от них другого и не ждали, а для противников гомофобия «Свободы» не была решающим фактором. В этом же году нападение на Марш оттолкнуло от ПС многих умеренных симпатиков, которым хотелось бы видеть в этой организации «вменяемых», «цивилизованных» умеренных националистов, и это тоже важная тенденция. 

Беседовал Михаил Гольд