Я – сионист. Я верю в то, что в Эрец Исраэль восстал еврейский народ, хотя и с опозданием. Если бы он послушался будильника, не было бы Катастрофы, и мой покойный дедушка, тот, в честь которого я ношу свое имя, успел бы станцевать с моей бабушкой последний  вальс на берегу Яркона. Я – сионист. Иврит — тот язык, на котором я благодарю Всевышнего и ругаюсь на светофоре. Зануда, который называет меня «aхи» (братишка), действительно является моим братом. Танах включает в себя не только мою историю, но и географию: царь Саул искал ослиц под трассой номер 443, пророк Йона поднялся на корабль в яффском порту, недалеко  от ресторана «Маргарет Таяр», а балкон, с которого Давид подсматривал за Вирсавией,  наверняка купил какой-нибудь олигарх.

Я – сионист. В первый раз, когда я увидел своего сына в форме ЦАХАЛа, я заплакал. Я уже двадцать лет не пропускаю зажигание факелов на День независимости, и хотя мой телевизор корейского происхождения, я научил его болеть за нашу сборную.

Я – сионист. Я верю в наше право на эту землю. У людей, которые на протяжении истории  испытывали несправедливые гонения, есть право на свою страну плюс F-16 (подарок от производителя). Мне больно от любого проявления антисемитизма — от Лондона до Бомбея, но в глубине души я думаю, что евреи, живущие за границей, не понимают что-то очень базисное про этот мир. Государство Израиль было построено не для того, чтобы антисемитизм исчез, а для того, чтобы мы могли послать антисемитов подальше.

Я – сионист. В меня стреляли в Ливане, в Кирьят-Шмоне «катюша» упала всего в нескольких метрах от меня, ракеты падали возле моего дома во время операции «Буря в пустыне», я был в Сдероте, когда там звучала сирена, мои дети сидели в  убежище, еще не умея выговаривать свое имя, прижимаясь к бабушке, приехавшей сюда из Польши, спасаясь от смерти, но тем не менее я всегда чувствовал себя счастливчиком из-за того, что живу     тут и в любом другом месте мне не так хорошо.

Я – сионист. Я считаю, что любой человек, живущий здесь, должен служить в армии, платить налоги, голосовать на выборах и знать наизусть слова хотя бы одной песни Шалома  Ханоха. Я считаю, что государство Израиль это не только место, но и идея, и я всем сердцем   верю в три  дополнительные заповеди, выгравированные на стене музея  Катастрофы  в Вашингтоне: «Не сотрудничай со злом, не стой в стороне, не будь жертвой».

Я – сионист. Я уже лежал на спине в Ватикане, восхищаясь росписью Сикстинской капеллы, я купил открытку в Нотр-Даме в Париже, и на меня произвел глубокое  впечатление миниатюрный изумрудный Будда в королевском храме в Бангкоке. Но я все еще  верю, что Тель-Авив более занятное место, Красное море более зеленое, и туннели Стены Плача дарят намного более духовное переживание. Да, я не объективен, но я также не объективен по отношению к своей жене и детям.

Я – сионист. Я человек будущего, также проживающий и свое прошлое. В моей родословной можно найти Моисея, Иисуса, Рамбама, Зигмунда Фрейда, Карла Маркса, Альберта Эйнштейна, Вуди Аллена, Боби Фишера, Франца Кафку, Герцля и Бен-Гуриона. Я часть крошечного преследуемого меньшинства, которое повлияло на мир более всех других народов. В то время, когда другие вкладывали свою энергию в кровь и огонь, мы ее вкладывали в мозги.

Я – сионист. Быть сионистом так же естественно для меня, как быть мужем, отцом и сыном. Люди, которые утверждают, что только они представляют «истинный сионизм», смешны в моих глазах. Мой сионизм не измеряется величиной ермолки, кварталом, в котором я живу, или партией, за которую я голосую. Мой сионизм родился намного раньше меня, на заснеженной улице будапештского гетто, на которой стоял мой отец, напрасно пытавшийся понять, почему весь мир хочет его убить.

Я – сионист. Каждый раз, когда гибнет невинная жертва, я склоняю голову, так как когда-то я сам был невинной жертвой. У меня нет никакого желания и никакого намерения перенимать моральные стандарты моих врагов. Я не хочу быть подобным им. Я не живу с мечом, а только держу его под подушкой.

Я – сионист. У меня есть не только право отцов, но и обязанности сыновей. Люди, построившие эту страну, жили и действовали в условиях намного более худших, чем те, в которых живу я, и тем не менее они не удовлетворялись лишь выживанием. Они также пытались сотворить лучшую страну, более умную, человечную и гуманистичную. Они были готовы умереть ради этой цели, я стараюсь жить для нее.

  Яир Лапид, «Едиот Ахронот»