«Мы — второе поколение от сохи», — говорит продюсер Рута Ванагайте. Инициатор программы по изучению еврейской культуры и трагедии Холокоста «Paneriu lopsine» («Понарская колыбельная». Быть евреем»), Ванагайте утверждает, что стремится изменить отношение к евреям хотя бы у молодых людей, и признается, что свой вклад в Холокост внесли и ее родственники. Проект «Paneriu lopsine» — это однодневное путешествие по Вильнюсскому гетто. Через остановки в жизни евреев до Понарского Мемориала — места их гибели — и обратно. Первые группы молодых людей уже побывали в этом путешествии в прошлое.

Еврейский погром в Литве (до вступления немцев), 25 июня 1941 г.

— Почему вы взялись за этот проект? Разве в Литве мало известно о евреях?

— Старшему поколению — нет. Некоторые из них уверены, что евреи приветствовали Советскую армию и поэтому стали нашими врагами. Многие мои не очень образованные знакомые говорят: «Если Гитлер уничтожал евреев, наверное, на то была причина». Они полагают, что мы, возможно, не все знаем, но без нужды не расстреливали бы.

И в деревнях, хлебая суп, можно услышать, дескать, хорошо, что евреев стреляли. У молодых нет таких предрассудков, они открыты для различных культур.

Я сама прожила в Вильнюсе всю жизнь и не знаю ни еврейских улиц, ни где были их склады или магазинчики, где стояли молельные дома. До сей поры я не знала, что «Тумбалалайка» — еврейская песня.

Мы являемся вторым поколением от сохи, совершенно темные, приезжаем в еврейско-польский город Вильнюс и думаем, что наши предки здесь давно пустили корни. Я сама жила в квартире, в которой жил приехавший после войны русский офицер. В квартире до войны жили евреи. Где они погибли? Кем они были?

Вначале меня вело любопытство, потом — уважение. Евреи — очень умны и солидарны друг с другом. Хотелось бы, чтобы литовцы тоже оказывали друг другу такую поддержку. Во время немецкой оккупации мои родственники были достаточно влиятельными людьми в городах и местечках. Я читала протоколы их допросов — они обвинялись в том, что составляли списки евреев или каким-то иным образом участвовали во всем этом. Они не были теми, кто нажимал на курок, но у них не было выбора и приходилось нести эти списки немцам... Тех людей уже нет, но я за них чувствую себя немного виноватой.

— Не боитесь ли вы навлечь на себя неудовольствие литовцев, рассказывая о Холокосте? В стране не очень-то хотят говорить об истребленных здесь евреях.

— Я не делаю разницы — если я в спецархиве видела протоколы допросов моих родственников и узнала, в чем они замешаны, другие тоже могут что-то узнать о своей родне. Но если мы не хотим знать — значит, не хотим. Пусть я навлеку на себя неприятности, но мне самой будет спокойнее от того, что маленькую частичку вины я, возможно, искупила, и им где-то в Сибири будет покойнее лежать, ибо я этим проектом сняла с них миллиметр вины.

— Правда ли, что нежелание литовцев говорить о Холокосте отмечается в зарубежных СМИ?

— Когда несколько лет назад мы в советском бункере организовали День ссылок, то говорили о преступлениях Сталина. Потом было обсуждение, чьи преступления были масштабнее и чье горе было больше. В тот день в Музее жертв геноцида прошла экскурсия, и журналисты Reuters обратили внимание на тот факт, что в музее нет ни одного еврейского лица. Кроме карикатуры на еврея–лавочника с длинным носом и ужасными пейсами. Когда нас спросили, почему это так — никто не смог ответить. Мы не знали, почему о Холокосте здесь ничего нет, и наши — литовцев — страдания — самые великие и болезненные.

Вот и мои дети, мои крестные дети до сих пор ни разу не были в Понарах и знают только, что там кто-то убивал евреев. Так когда же они услышат об этом, если не сейчас? Или мы будем ждать, чтобы выросло еще одно поколение манкуртов, которые, хлебая суп, скажут: «Гитлер расстреливал, и это хорошо»?

Как мы можем ненавидеть 5000 оставшихся в Литве евреев и говорить, будто они правят миром. Тогда мы вообще ничего не понимаем.

— Как вашу идею встретила еврейская община?

— Возможно, мы проломили лед — если люди с теплом и любовью посмотрели, то, может быть, можно будет говорить о более широком включении темы Холокоста в образовательные программы хотя бы в школах Вильнюса. Разве не могут люди за 12 лет хоть раз съездить в Понары, сходить в синагогу?

Еврейской темы опасаются и политики. Их основной электорат — пожилые люди, у которых сильны стереотипы о евреях. Зачем говорить то, что они не хотят слышать? Когда я задумала этот проект, дети сказали: «Мама, что ты делаешь? Ведь скажут, что Ванагайте хочет добраться до еврейских денег».

До мая проект увидят 400 человек, две трети из них будут иностранцы. Таково требование Европейской комиссии. Я хотела сделать этот проект только для литовцев — они нуждаются в этом больше всего. Чуда не будет, но мы хоть немного растопим лед.

«Мы стараемся быть открытыми — показываем, что вы можете прийти в синагогу, в общину, — говорит исполнительный директор Общины евреев Литвы Симонас Гурявичюс. — Чем больше человек узнает о евреях, тем глупее выглядят стереотипы». По словам Гурявичюса, еврейская община хочет реального, а не лжепросвещения. «Нельзя делать  Диснейленд из трагедии Холокоста, а также из того, что здесь существовала многочисленная еврейская община», — подчеркивает он. Должно быть больше информации о еврейской истории, которая является и частью истории Литвы: «Чтобы люди знали не только Чюрлениса, но и всемирно известного скрипача Яшу Хейфица, одного из самых известных французских писателей ХХ века Ромэна Гари, чтобы знали, что прототип «доктора Айболита» жил в Вильнюсе».

Миндаугас Яцкявичюс, DELFI.lt

Вместо послесловия

17 января Сейм Литвы принял постановление, которым объявил 2013-й год Годом памяти Вильнюсского гетто. В 1939 году в Вильнюсе проживало около 60 тыс. евреев, что составляло 27,9% населения города. 
В 1941–1944 годах в Литве была уничтожена практически вся еврейская община — более 200 тыс. человек. Массовые убийства начались еще до прихода немецких войск, а имущество расстрелянных или заживо сожженных в синагогах делилось между палачами.