Обещание цадика Каждую осень Умань, небольшой райцентр Черкасской области, преображается. Его улицы заполняют тысячи странных шумных людей в экзотической одежде, в религиозном экстазе кричащих, молящихся и поющих на священном языке Библии и многих других языках мира. Это паломники — ортодоксальные евреи со всех концов света, но, прежде всего, из Израиля. Большинство из них — брацлавские хасиды, хотя обычай паломничества в Умань в последние годы распространился крайне широко и за пределы этого течения. Как известно, в Умани находится могила умершего почти двести лет назад цадика р.Нахмана из Брацлава. Он не оставил ни физического, ни духовного «наследника»: после смерти его ученики не выдвинули из своей среды нового официального лидера направления.

 В некотором смысле  р.Нахман остался для них живым — непосредственно к его словам, сохранившимся, в частности, в виде сказок, обращается каждое новое поколение хасидов. Каждый из них считает себя учеником непосредственно самого Нахмана, о котором говорят только в настоящем времени. В эпоху расцвета династий цадиков эта особенность брацлавского хасидизма служила поводом для насмешек со стороны учеников вполне реальных живых учителей. Однако в пору упадка авторитетов подобный подход завоевывает все большую и большую популярность. Брацлавское направление хасидизма, не очень многочисленное сто лет назад, в последние десятилетия переживает бурный расцвет, причины которого кроются отчасти в глобальных социально-психологических процессах, отчасти — в особенностях учения рабби Нахмана.

Его мистическая философия, принятая далеко не всеми современниками, акцентирует внимание на аспектах страдания и искупления, трагичности бытия и высотах блаженства, которых можно достичь в духовной жизни. Еврейская (и не только) среда оказалась восприимчивой к пронзительному и необычному учению Нахмана лишь во второй половине ХХ в., после всех ужасов Холокоста и вызовов, брошенных современностью иудаизму (да и всему традиционному религиозному сознанию в целом). 

Интеллектуалов привлекает парадоксальная сложность, экзистенциальная проблематика и мистическое откровение, зашифрованное в запутанных повествованиях «страдающего наставника» из Брацлава. Людям, ищущим в религиозном учении не проклятые вопросы, а простые ответы, рабби Нахман дал «великую заповедь» хранить радость в сердце и ничего не бояться. И еще — молиться «вместе с ним», т.е., на его могиле, в Рош а-Шана. Считается, что он обещал своим последователям «за волосы» вытащить их из геенны, если они вдруг после смерти по какой-то причине там окажутся, при условии выполнения этого требования.

Тайком паломничество к могиле цадика совершали и при советской власти. Но, конечно, особенный размах это явление приняло после развала  Союза. К середине 2000-х годов, по оценке горадминистрации, количество паломников приближалось к двадцати тысячам, в последние годы их стало еще больше.                 

Каждому из них нужно на чем-то до Умани доехать, где-то жить и что-то есть. Каждый из них готов потратить на эту поездку определенную сумму —  немалую по нашим меркам (по их, впрочем, тоже). Казалось бы, эти два утверждения взаимодополняющие, а не взаимоисключающие. Однако на практике достичь гармонии между этими теоретически удачно сочетающимися факторами удается весьма скверно. 

«Огромные суммы людей»

Умань известна своим  богатейшим культурно-историческим наследием, но сегодня представляет собой типичный депрессивный городок Центральной Украины. Хотя ряд предприятий города (в частности, связанных с переработкой сельхозпродукции) только развернулись при рыночных условиях, в целом постсоветская деиндустриализация больно ударила по заработкам и статусу тысяч уманчан, да и в целом изменила характер всего городского общества.   

На этом фоне принявшее значительный масштаб паломничество было подобно нефтяному фонтану, забившему прямо во дворе блочной девятиэтажки, населенной рабочими давно не изготовляющего никакую продукцию завода. Жители улиц, непосредственно прилегающих к могиле рабби Нахмана, внезапно обнаружили себя в положении счастливых обладателей квартир, скажем, в Форосе или в любом другом городке на Южном берегу Крыма. Оказывается, есть масса людей, готовых платить очень приличные деньги за возможность переночевать в малогабаритной квартире с «убитой» мебелью! Точь-в-точь как жители курортных городков, уманчане стали съезжать на время паломничества из своих квартир к родственникам или даже в собственные гаражи, чтобы принять как можно больше гостей. Впрочем, гаражи для проживания паломникам тоже можно сдавать. 

Дорогая вода, поставляемая по часам, проблемы с отоплением и прочие прелести постсоветского развала привычной городской инфраструктуры отошли на второй план перед головокружительной перспективой удвоения дохода от странных жильцов в следующем году, если вместо обычных кроватей поставить двухъярусные нары. Период паломничества короток (как, впрочем, и пляжный сезон в Северном Причерноморье), а заработать за него надо так, чтобы можно было жить потом год. Неудивительно, что цены на квартиру, комнату, гараж, койко-место или даже просто бутылку питьевой воды или водки в некоторые периоды возрастали к следующему сезону просто вдвое. Паломники ругались, но платили.

Владельцам жилплощади нет необходимости вкладывать хоть что-то в улучшение условий жизни в сдаваемых квартирах. Паломники едут не за комфортом, а за потребностями нематериального характера. Кроме того, ворчат владельцы квартир, все равно после них все надо чинить и ремонтировать: ни краном пользоваться нормально не умеют, ни унитазом, а набивается их в квартирку — целый взвод. Какие уж тут от них прибыли — убытки одни! Поэтому, делается логичный вывод, в следующем году надо будет поднять цены. Все равно ж приедут и заплатят.   

Однако деньги, которые конкретные паломники платят конкретным горожанам за съем жилья и оставляют в киосках за бутылку воды или водки, —  это только надводная часть айсберга уманского экономического узла. Перераспределение значительно больших сумм связано с арендой участков земли и строительством различных объектов, организацией встречи и размещения групп паломников, обеспечением их питанием и водой. Следует учитывать, что единого центра по организации паломничества нет. Хотя формально за все происходящее отвечают Всемирный союз брацлавского хасидизма и связанный с ним Фонд им. р.Нахмана, в реальности они мало что контролируют. Существуют разные группы религиозных авторитетов, бизнесменов и постоянно проживающих в Умани хасидов (в большинстве своем —  израильтян), принимающих группы так, как они сами смогли организовать, например, в палаточных городках, и есть неорганизованная масса весьма специфических людей, приезжающих молиться и не всегда до конца понимающих, куда, собственно, они приехали.      

«Через нас проходят огромные суммы людей», как-то весьма характерно оговорился один украинский таможенник среднего уровня. Думаю, эту же фразу с полным основанием могли бы повторить многие уманские чиновники —  от помощника мэра по вопросам взаимодействия с религиозными организациями до инспектора санэпидемстанции. Где проходят большие и бесконтрольные деньги, там трудно удержаться от соблазна.

С одной стороны, власть объективно заинтересована в решении насущных проблем города. В силу геологических особенностей региона в Умани сложности с поставкой воды. Крайне соблазнительной выглядит идея выжать из организаторов паломничества (или еврейских меценатов, или израильских инвесторов) средства на решение этого вопроса. Другая проблема — нагрузка на канализацию, систему вывоза и утилизации мусора и т.п. в период паломничества. Но нельзя же заставить паломников, приезжающих в Умань на несколько дней в году, решать все накопившиеся за десятилетия проблемы городской инфраструктуры! Формальные организаторы паломничества, люди, довольно далекие от каких бы то ни было практических материй, становятся объектами шантажа и банального «развода» на деньги. Вполне можно понять удивление духовных лидеров брацлавских хасидов, когда милиция требует от них огромную сумму за работу, которую она и так должна делать, и их недоумение, мол, чем это отличается от рэкета.  

Однако, с другой стороны, немало и тех, кто сам готов предложить деньги за помощь в решении проблем. Неофициальные, не имеющие положенных разрешений и лицензий, зато торгующие кошерным фаст-фудом закусочные — самое невинное из нарушений, на которые готовы закрыть глаза чиновники. Конечно, об объемах коррупции в местной власти трудно сказать что-то определенно и достоверно. Однако для местной оппозиции факт коррумпированности городской администрации паломниками не подлежит сомнению и, вполне логично, становится поводом для эксплуатации антисемитских чувств в политических целях.           

Когда чувства и бизнес-интересы совпадают

Как учит нас Писание на печальном примере пророка Билама, и как это часто бывает в жизни, благословение трудно отличить от проклятия. Как проклятие воспринимают некоторые уманчане забивший во дворах их домов «нефтяной фонтан». Они готовы избавиться от одного из самых серьезных объектов религиозного паломничества в мире, могилы человека, вся жизнь которого была связана с украинской землей, и перезахоронить его в Израиле, лишь бы вернуть провинциальному городку его сонный покой.

Для многих жителей города регулярный приезд хасидов стал надежным источником дохода. Однако немалое количество горожан воспринимают паломничество как источник не дохода, а проблем.  

Вряд ли большим преувеличением будет сказать, что местные жители делятся на тех, кто зарабатывает на хасидах, и тех, кто им завидует. Первые — это те, кто живет в непосредственной близости к объекту паломничества, а вторым просто не повезло. При этом, пожалуй, эмоционально и те, и другие паломников недолюбливают и скорее терпят, чем испытывают гордость от осознания того, что люди со всего мира съезжаются к ним в город (как это ощущают, допустим, жители Праги, тоже весьма утомленные масштабами туризма). 

С паломничеством действительно связаны объективные проблемы, затрудняющие нормальное функционирование городской инфраструктуры и создающие реальные неудобства местным жителям. Что говорить о водоснабжении — достаточно просто представить себе, сколько кабинок биотуалетов необходимо, чтобы удовлетворить потребности пары десятков тысяч хасидов, празднующих Рош а-Шана с возлияниями, мало уступающими   традиционным украинским новогодним! Надо ли говорить, что городские власти не считают необходимым (или действительно не в состоянии) самостоятельно решать эту проблему, а жители города вполне естественно  не испытывают особого восторга от того, что гуляющие гости вынуждены справлять нужду у них под забором…  

К объективным факторам добавляются субъективные. В связи со значительным скоплением приезжих, буквально заполоняющих в течение осенних праздников улицы, прилегающие к гробнице, милиция перекрывает движение транспорта и даже может ограничивать перемещения лиц, не прописанных в близлежащих домах. Поведение самих паломников, с точки зрения уманчан, не вполне соответствует нормам приличия — впрочем, это же верно и для противоположной стороны. Конфликты, часто основанные на бытовых недоразумениях, недопонимании или уличной ссоре в обстановке повышенного эмоционального возбуждения запросто могут вылиться в выяснение отношений с применением насилия. Неоднократно были случаи, когда конфликты принимали массовый характер или когда в результате применения оружия дело заканчивалось летальным исходом…

А ведь помимо вполне искреннего недовольства фактом паломничества, вызванного завистью или антисемитскими чувствами, есть еще бизнес-интересы крупных игроков и пропагандистские стратегии политических лидеров и групп. Объединенные одним врагом и одной целью, при благоприятных обстоятельствах эти силы могут представлять серьезную угрозу. Мне неоднократно приходилось писать о ситуации, сложившейся вокруг завода «Мегомметр», провокационной деятельности активистов местного антипаломнического движения и прогремевшей на всю Украину прошлогодней антисемитской вакханалии, в которой местным силам на помощь пришла всеукраинская праворадикальная политическая партия.         

Застрахованы ли мы от повторения этого неприятного сценария в этом году? И можно ли обуздать внешние, наиболее вопиющие проявления антисемитских настроений, не решив базовые проблемы, связанные с паломничеством и вызывающие, в конечном итоге, столь острые конфликты? 

Как развязать уманский узел? Есть ли выход из тупика жадности, взаимного раздражения и непонимания, в который зашла ситуация к настоящему времени? К сожалению, у меня нет однозначных ответов на эти вопросы. Но кажется очевидным, что накопившиеся проблемы необходимо решать. Не менее очевидно то, что усилия, направленные на решение клубка проблем, будут успешными лишь в том случае, если в процессе их реализации примут участие все заинтересованные стороны. 

Вячеслав Лихачев, специально для «Хадашот»