15 июля в киевском Доме учителя прошла торжественная церемония официального вступления в должность первого в СНГ раввина консервативного иудаизма. Им стал Реувен Стамов, наш бывший соотечественник, уроженец Симферополя, совершивший с семьей алию в 2003 году. В Израиле он окончил семинарию консервативного направления и в феврале этого года получил смиху — официальное подтверждение квалификации раввина. Новому раввину 38 лет, с женой Еленой они воспитывают двух дочерей. Елена Стамова будет руководить работой Киевского культурно-образовательного центра при общине «Масорет».
Новый раввин принимает поздравления

На церемонию прибыли представители движения Масорти Олами из Великобритании, Германии, США, Франции и многих городов Украины. Среди гостей — исполнительный директор Всемирного движения традиционного иудаизма р. Цви Грец, президент Движения Алан Сильверман, глава Совета директоров Института по изучению иудаизма им. Шехтера Сол Сандерс и др. Украинскую еврейскую общину представлял председатель Ваада Украины, председатель Генерального совета Евроазиатского еврейского конгресса Иосиф Зисельс.

Само по себе вступление в должность нового раввина в нашей стране происходит не каждый день. Как известно, эффект от более чем двадцатилетних усилий по налаживанию отечественной системы высшего религиозного образования близок к нулю — наши иешивы не в состоянии осуществлять обучение молодых людей на должном уровне и выпускать собственных раввинов. Из тех же, кто уезжает учиться в Израиль или США, на родину практически никто не возвращается, и можно понять, почему — после опыта жизни в совершенно иных условиях отечественная инфраструктура обеспечения жизнедеятельности ортодоксального еврея представляется совершенно недостаточной. Хотя сегодня раввинами (по крайней мере, одного направления) более или менее обеспечены общины крупных городов, подавляющее большинство из них — уроженцы Израиля и западных стран. Многие, правда, живут в Украине не первый год и даже не первое десятилетие, неплохо адаптировались и научились функционировать в нашем, столь отличном от западного, обществе. Однако то, что среди «украинских» раввинов уроженцев страны крайне мало (среди них — главный раввин Объединения общин прогрессивного иудаизма д-р Александр Духовный), определенным образом характеризирует ситуацию. Поэтому сам факт начала работы в Киеве нового раввина, к тому же нашего соотечественника, — событие не рядовое.

Еще интереснее, что р. Стамов — первый не только в Украине, но и во всех странах бывшего СССР раввин консервативного направления. Это течение плохо известно у нас (как и на всем постсоветском пространстве), однако занимает важное место в общей палитре еврейского мира. Что такое консервативное движение, и в чем оно не соответствует сформировавшимся за последние двадцать — двадцать пять лет у среднестатистического отечественного еврея стереотипным представлениям об иудаизме?       

Между Сциллой релятивизма и Харибдой фундаментализма

Нет нужды объяснять причины, в силу которых иудаизм представлен множеством самых разных направлений, порой вступающих друг с другом в полемику, но в целом, как правило, признающих право другого на свою  позицию в рамках этого богатого внутривидового разнообразия. Определенными полюсами религиозного мира ашкеназского еврейства являются ортодоксы различных хасидских и миснагедских (литовских) направлений и реформисты — движение, начальный толчок которому дала в самом конце XVIII — начале  XIX в. Гаскала, еврейское Просвещение. По иронии исторической логики религиозных процессов, современная ортодоксия оформилась как осознанное, четко артикулированное направление — именно как традиционалистская реакция на попытки реформы. Реформисты, таким образом, как бы странно это ни прозвучало, — самое старое из существующих ныне в современном виде направлений в иудаизме. 

Хотя еврейские просветители, безусловно, ставили перед собой задачу идти в ногу со временем, не противопоставлять себя окружающему миру и оставаться при этом евреем, оппоненты реформизма не без оснований видели в новом движении угрозу не только «закостенелому» Закону, но самой сути еврейской идентичности. Согласно известной позиции, отказ от всех сдерживающих рамок, сколь абсурдными с точки зрения современного рационального сознания они бы ни были, стал первым шагом на пути к ассимиляции — и было немало тех, кто стремительно прошел его до конца.

По мнению многих блестяще образованных интеллектуалов второй половины XIX в., реформисты, поставившие, безусловно, правильные вопросы о необходимости корректировки в свете современного знания и ритма жизни традиционных представлений и каждодневных практик, зашли слишком далеко. Грубо говоря, из осознания как невозможности фиксации средневековых норм, так и недопустимости сомнения в базовых принципах веры и родился консервативный иудаизм.     

Для еврейской общины западного мира, в первую очередь Северной Америки, напуганной крайностями реформизма, но не желавшей и  воспроизводить прочно укоренившуюся в Восточной Европе ортодоксальную парадигму, ассоциирующуюся с духом черты оседлости, отсталости и нищеты, консервативное направление стало оптимальным «срединным путем».

Консерваторы допускают, например, институт женского раввинства, но, по крайней мере до недавнего времени, сдержанно относились к вопросу о регистрации однополых религиозных браков (в этой сфере в последние годы происходят изменения). После консультации с раввином в конкретной ситуации для члена общины допустимы некоторые действия, которые с ортодоксальной точки зрения однозначно запрещены — например, приезд в синагогу в субботу на машине. То, что выглядит как послабления в бытовой практике, например, в вопросе кашрута, имеет свои границы и не относится ни к одному из основных положений иудаизма — таких, скажем, как утверждение о том, что Моше получил Тору от Всевышнего на горе Синай.  

Несмотря на кажущуюся экзотичность этого направления, именно к нему принадлежит значительная часть еврейских общин США и Канады, а также руководители наиболее крупных и влиятельных организаций диаспоры. Вообще, к неортодоксальным течениям иудаизма (консервативному, реформистскому, реконструктивистскому) в Северной Америке относится подавляющее большинство общин. В Израиле же, в силу ряда скорее политических, чем собственно религиозных, причин, только ортодоксальный раввинат получил от государства монопольное право на духовное окормление всего еврейского населения страны.

Экзотический цветок в зоне рискованного земледелия

В современной Украине еврейская ортодоксия представлена в первую очередь, как и на всем постсоветском пространстве, хасидским движением ХАБАД-Любавич. Существуют также общины других хасидских направлений (так, например, Главный раввин Украины Яков Дов Блайх принадлежит к карлин-столинскому хасидизму) и немногочисленные, но довольно крепкие «литовские» общины. Реформистский иудаизм, известный в Украине как «прогрессивный», представлен двумя раввинами и, несмотря на ряд довольно активных общин по всей стране, в сфере инфраструктурного строительства уступает ортодоксальным оппонентам. Практика показала, что бородатые хасидские раввины в широкополых шляпах гораздо успешнее налаживают сбор средств среди местных бизнесменов, прокладывают пути во властные кабинеты и обладают значительным авторитетом среди широких еврейских масс.

На мой взгляд, это довольно интересное явление, на которое следует обратить особое внимание. Многое в странном характере постсоветской еврейской общины может быть понято, если осознать тот парадоксальный факт, что подавляющее большинство украинцев еврейского происхождения, в той или иной степени отождествляющих себя с общиной, не соблюдают практически ничего из заповедей, которые с ортодоксальной точки зрения считаются совершенно обязательными. Любая попытка подсчета количества религиозных (с ортодоксальной точки зрения) евреев даст ошеломляюще низкие цифры. Количество младенцев, которым совершают обрезание в соответствии с еврейским законом, ничтожно мало. То же можно сказать и о количестве женщин, регулярно посещающих микву, и мужчин, молящихся в синагоге в Шаббат. 

Постсоветский еврей живет в странной гармонии между идеальными представлениями и практическим релятивизмом, между полным несоблюдением предписываемых ортодоксальным иудаизмом норм и отсутствием сомнений в оправданности оных предписаний. Он не ходит в синагогу, но синагога, в которую он не ходит, безусловно, ортодоксальная. Для того, чтобы раввин воспринимался как настоящий, он должен соответствовать стереотипу — в лапсердаке, широкополой шляпе и с большой бородой и, желательно, говорить по-русски с акцентом. Такой человек будет обладать авторитетом в глазах как еврейской, так и нееврейской общественности (предпринимателей, готовых оказать спонсорскую поддержку, потому что их православные коллеги жертвуют храмам; родителей, отдающих детей в еврейскую школу; чиновников, формирующих списки представителей общественности на официальные мероприятия; журналистов, ищущих рассказа об иудаизме в связи с каким-нибудь наступающим праздником, и т. п.). Реформистский раввин, который выглядит как «обычный» человек, одет в нормальный костюм, говорит живым и понятным языком, в постсоветских культурных условиях вынужден переламывать стереотип — и не всегда у него это получается. Пожалуй, в глазах большинства отечественных «теоретических ортодоксов» реформизм воспринимается как нечто странное, не вполне полноценное, искусственное явление, стоящее скорее в одном ряду с мессианскими евреями, чем с «нормативным» иудаизмом. Кроме того, в сознании очень многих почему-то в качестве особой отличительной черты реформистского движения отложилась допустимость однополых браков — в нашем гомофобском в массе своей обществе подобные ассоциации  дискредитируют.         

Казалось бы, консервативный иудаизм предлагает именно то, что может стать определенным религиозным консенсусом постсоветской еврейской общины. Более того, на самом деле он четко артикулирует то, что и так де-факто является квинтэссенцией убеждений и (отчасти) практик, принятых среди более или менее что-то соблюдающих евреев.  

Однако, к моему глубокому сожалению (нечестно было бы скрывать, что я крайне симпатизирую консервативному движению), нет уверенности, что новый раввин сумеет занять крепкие позиции в пестрой мозаике современного украинского иудаизма. Консерваторы могут быть успешны и востребованы там, где есть сильное реформистское течение и живые традиции ортодоксии, именно как попытка найти равновесие перед лицом радикальных альтернатив. В стране же «теоретической ортодоксии» успех срединного пути неочевиден.   

Вячеслав Лихачев, специально для «Хадашот»