Армия для Израиля всегда была больше, чем просто армией. Главный общественный институт, символ еврейской независимости, кузница политической элиты страны...  Поэтому неудивительно, что спор о призыве ультраортодоксов в ЦАХАЛ вверг Израиль в правительственный кризис и еще больше обострил отношения между светскими и религиозными согражданами. Проблема не надумана — уже сегодня на долю харедим приходится 27%  первоклассников в еврейском секторе, и они не станут призываться через 10 лет. В 2020 году шесть из десяти 18-летних израильтян не будут проходить ни срочной, ни альтернативной службы.  Что дальше? Об этом наш разговор с раввином Галицкой синагоги, в прошлом — бойцом бригады «Голани» — Пинхасом Розенфельдом.

— Рав Пинхас, побивать оппонента цитатами классиков — не лучшая советская традиция. И,  тем не менее, какие теологические аргументы приводят противники призыва харедим, кроме постоянного рефрена о том, что изучающие Тору защищают народ Израиля лучше любой самой боеспособной армии?

— Один из аргументов — фраза из трактата Бава Батра — рабанан ло црихей нетирута — «мудрецы Торы не нуждаются в охране». Речь о том, что мудрецы не платят налог на возведение и содержание городской стены, защищающей город от врагов.  Вроде бы логично, раз сама Тора защищает талмидей-хахамим (знатоков Закона), они этой «услугой» не пользуются.  

Часто вспоминают и о том, что колено Леви не участвовало в войнах Израиля, а было выделено для служения в Храме, чтобы изучать Тору и обучать ей народ. И это правда. При этом важно понимать, что подобное служение, или, если хотите, миссия, всегда предполагает широкое взаимодействие с обществом. Да, харедим могут внести свою лепту в обороноспособность страны. Без идеологического стержня эффективная армия невозможна, сколь бы многочисленна и хорошо вооружена она ни была. Солдат должен понимать, зачем, почему и за что он воюет. Не обязательно быть религиозным, но разделять некие базовые духовные ценности своего народа очень желательно. Поэтому группа людей, которая, сидя в инкубаторе, посвящает себя изучению этих ценностей, вполне имеет право на существование. Но, повторюсь, без полного взаимодействия между инкубатором и обществом — это холостой выстрел.  

— Он действительно холостой и странно, что харедим этого не осознают. А как быть с тем, что, согласно Торе, служба в армии является религиозной обязанностью, а в случае войны, как пишет Рамбам, на битву выходят все — даже жених и невеста из-под свадебного балдахина? «Не оставайся безучастным, когда льется кровь брата твоего», «Все евреи ответственны друг за друга», — каким образом многим ортодоксальным раввинам удается игнорировать эти вполне ясные указания на равенство в исполнении национального долга?

— Если мы один национальный организм, рассуждают они, то мозг должен изучать Тору  и вовсе не обязан отчитываться перед остальными органами. Почему эта точка зрения не воспринимается никем, кроме ортодоксов? Потому что, чтобы стать единым организмом,  нужен, по меньшей мере, диалог между частями тела.  

Никто не спорит с тем, что идеология формирует армейский дух. В одной из глав Торы описывается, как евреи выходят на войну. После духовного напутствия коэн обращается ко всем новобранцам, мол, кто боится своих грехов — пусть прямо сейчас возвращается  домой. Другими словами, в бой идут одни праведники, и это очень показательно.

Большинство харедим признают, что войны, которые ведет современный Израиль, — это милхемет мицва («заповеданная война»), то есть именно та, на которую жених обязан выйти из-под хупы. Но кто будет учить Тору, — спрашивают раввины. Кто, кроме нас, поддержит очаг?

Это кажется логичным доводом. В сущности, Великая Отечественная война была для советского народа тоже милхемет мицва, тем не менее, существовала бронь для тех, кто мог принести в тылу больше пользы, чем на поле боя. Такие люди, безусловно, должны быть и сегодня. Но, во-первых, в разумном количестве. Во-вторых, они должны взаимодействовать с соотечественниками, не имеющими такой брони, и быть им полезны. И, в-третьих, их работа в тылу — изучение Торы — должна помогать развивать традицию, а не только ее консервировать. Этим требованиям современное ультраортодоксальное общество далеко не всегда соответствует.

— Оно однородно, это общество? Управляемо и фанатично? Судя по массовым митингам против всеобщего призыва, складывается именно такое впечатление…

— Оно умеет мобилизоваться, но на самом деле харедимный мир трещит по швам. Назревают крупные реформы, один из симптомов которых — всплеск интереса к информационным технологиям. «Арабская весна» началась с Интернет-протестов, не исключаю, что и потрясения в ультраортодоксальной общине начнутся в Сети, уже сейчас на форумах проскальзывают крамольные для этой среды вещи.

Мало кто знает о «светских харедим», у которых тоже есть форум в Интернете — это предмет для отдельного антропологического исследования. Представьте себе человека с пейсами и в штраймле, но при этом абсолютного атеиста. Такой человек пишет в Сети, мол, я не религиозен, но ничего в жизни не умею, а жить-то ведь как-то надо, семью кормить… Форум довольно оживленный — не исключаю, что некоторые из его участников тоже послушно выходят на митинги против призыва в ЦАХАЛ.  

Но основная масса иешиботников — это, конечно, не мудрецы Торы и не светские попутчики поневоле. С одной стороны, легче всего забрить их в солдаты, оставив элиту, которая сможет продолжать вести привычный образ жизни. Но «тысяча входит (в бейт-мидраш) — один (талмид-хахам) выходит», сказано в Ваикра Раба. Чтобы появился этот один-единственный — нужна среда и особая атмосфера. Речь идет о людях с предрасположенностью к постоянной учебе — зачастую с восьми утра до двух ночи. Я учился и в иешиве, и в университете — поверьте, это несопоставимые нагрузки. Молодые  люди на пике своих интеллектуальных возможностей погружаются в этот мир — они не «ходят» в иешиву, а практически в ней живут, некоторые даже не снимают мокрое полотенце с головы, столь велико интеллектуальное напряжение.

Но это — лучшие из лучших, а если поинтересоваться у среднего ученика, в самом ли деле он мечтает провести всю жизнь в иешиве, большинство ответят отрицательно и не потому, что хотят навсегда снять кипу.  Просто речь идет о призвании, и многие испытывают внутреннюю борьбу, чувствуя, что мудрецами Торы они не станут, а хорошими (и религиозными при этом) инженерами или программистами вполне могли бы. В конце концов, служба в армии — это социальный лифт, новые возможности, пропуск в большой мир, и харедим это хорошо понимают.

К сожалению, в Израиле были созданы условия, полностью изолирующие ультраортодоксов от внешнего мира. До самого недавнего времени закон ограничивал в правах не служивших в ЦАХАЛе иешиботников — они не могли официально устроиться на работу, вынужденно оставаясь в гетто.  

— Но с 1 августа, после отмены закона Таля, в Израиле де-юре действует всеобщий призыв. И ничего не происходит, очереди на призывные пункты из харедим не выстраиваются.

— До поры до времени.  Пока к молодому хареди, решившему отслужить, окружение относится как к сошедшему с дистанции. Закрытое общество придерживается психологии элитизма, это словно духовный спецназ, где каждый отставший от лидера — слабак. С другой стороны, нельзя больше игнорировать странное положение этой быстро растущей касты — страна ведь тоже начинает трещать по швам — и введение всеобщего призыва стало реакцией на эту ситуацию. Но главное, в самой ультраортодоксальной общине начинается внутреннее брожение, старые мантры мало кого убеждают. Люди хотят выбраться из гетто — не потому, что мечтают порвать с религией, а чтобы реализоваться в большом мире. Один из последних трендов — полуподпольные колледжи для харедим, где они пытаются восполнить пробелы в общем образовании.  Многие из них талантливы, привыкли всю жизнь учиться и могли бы добиться многого.  

Так или иначе, но сегодня у капитанов харедимного мира есть две возможности — возводить новые преграды, бороться до последнего патрона или инициировать глубокие реформы.   

— Интересно, что глава поколения, рав Шалом Эльяшив, запретил несколько лет назад Интернет и мобильные телефоны, но ортодоксальный мир, в отличие от запрета на службу в ЦАХАЛе, на это практически наплевал…

— Такое случается. Например, когда-то существовал запрет на употребление нееврейского масла, но люди продолжали его покупать, и запрет отменили. Закон, который народ игнорирует или не может исполнить, — отменяется. Лидеры харедим пока держат круговую оборону, но противиться прогрессу — дело безнадежное. Хотя, когда система начнет рушиться изнутри под давлением снаружи, это заставит ее не только адаптироваться к окружающему миру, но и по-настоящему развиваться. Еврейскому миру это пойдет только на пользу. 

При этом я вполне понимаю страх харедимных раввинов. Ведь если их хасид соприкоснется с внешним миром, община его потеряет. Почему сатмарский хасид в США, работающий на нееврейского босса в нееврейской компании, остается в своей общине, а его израильский собрат, раздвинувший стены гетто, в него уже вряд ли вернется? В Америке хареди сразу понимает, что он другой, в Израиле эта грань стирается — кругом евреи, и очень легко потерять ориентиры. Диаспора хороша для ультрарелигиозного еврея черно-белой картиной мира, в Израиле же множество оттенков и серых зон, в которые легко уйти и не вернуться.

— Религиозные сионисты считаются образцом сочетания верности Торе и государству, рассматривая службу в ЦАХАЛЕ как личный долг и обязанность. Вы сами служили в элитной бригаде «Голани», почти 2/3 призывников-поселенцев идут в боевые части. Харедим, тем не менее, утверждают, что даже духовный лидер религиозного сионизма рав Кук говорил, что нельзя отрывать талмидей хахамим от изучения Торы, посылая их в армию. Как вы это прокомментируете?

— Это не более, чем отговорка, ведь рав Кук говорил о развивающихся людях, не отворачивающихся от актуальных проблем. К тому же НАСТОЯЩИХ талмидей-хахамим. Сам он принял вызов харедимному обществу и, будучи ортодоксом, считал, что человек должен жить в ЭТОМ мире. Не просто иметь с ним дело, а быть его частью, даже если ты не принимаешь нормы своих соседей.  

— Глядя на тщетные потуги заставить ортодоксов служить, возникает резонный вопрос, а нужны ли Израилю ТАКИЕ солдаты? Солдаты, которые в конечном итоге подчиняются приказу раввина, а не армейского командира? Солдаты, среда обитания которых принципиально игнорирует ценность армейской службы, делегируя в ЦАХАЛ не элиту, а аутсайдеров, не сумевших тем или иным способом избежать призыва?

— Солдаты из иешиват эсдер (армейские иешивы, студенты которых сочетают изучение Торы с воинской службой, — М.Г.) подчиняются приказу раввина и командира. Во время войны мы подчиняемся приказу командира, и это даже не наша добрая воля, это — галаха.

— А во время, скажем, учений? 

— Учения — это часть подготовки к войне. Один из наиболее уважаемых современных авторитетов — раввин Старого города Иерусалима Авигдор Невенцаль — говорил мне, что если во время учений не успеваешь одеть тфиллин — боевая подготовка важнее исполнения этой заповеди. Вообще, когда речь идет о спасении народа, почти все заповеди отменяются. Разумеется, и во время моей службы случались конфликты на этой почве.  Например, один из офицеров пытался отправить религиозного солдата в шаббат на другую базу — без крайней на то необходимости.

Мы не раз выезжали на операции в субботу — в Хевроне, в Южном Ливане; даже простое патрулирование в Иорданской долине в шаббат является частью системы безопасности, и ради этого мы нарушали запреты Торы. Но приказывать религиозному водителю именно в субботу привезти что-то с другой базы — это нарушение статус-кво. И армейский раввинат нас поддержал — на командира наложили взыскание. Нельзя забывать, что современный ЦАХАЛ — во многом религиозная армия, где соблюдается кашрут, проводятся субботние трапезы, в которых участвуют даже друзы, всегда есть миньян для молитвы.      

Нужны ли армии религиозные солдаты? Очевидно, да, если между разными подразделениями идут настоящие бои за призывников из иешивот эсдер. А ведь ЦАХАЛу они, на первый взгляд, не очень выгодны — служат полтора года вместо трех, остальное время учатся в иешиве. Тем не менее им рады, ведь это очень мотивированные солдаты.      

— Но речь идет хоть и об ортодоксах, но о религиозных сионистах, с которыми у ЦАХАЛа никогда не было проблем. Мы же пытаемся понять харедим, чей подход к армейской службе прямо противоположен.     

— Харедим можно тоже мотивировать, воевали же ультраортодоксы в ходе Войны за независимость. К тому же они, в основном, придерживаются правых взглядов и очень воинственно настроены. А главное, у них уже есть сильный мотиватор — спасение еврейского народа. Заметьте, никто из раввинов не отрицает важности этой заповеди.

Лучший тому пример — позиция хабадников. ХАБАД, по большому счету, — идеологический противник создания государства Израиль, поскольку провозглашение государства до прихода Мессии противоречит галахе. Тем не менее Любавичский ребе призывал молодежь идти в израильскую армию. И в этом нет парадокса — мы можем быть против государства как института, но Эрец Исраэль по факту заселена евреями, и их надо защищать — это большая заповедь.  

И, возможно, главное: израильская армия изначально задумывалась как элемент плавильного котла, и помочь харедим стать частью общества, даже вне зависимости от их реальной пользы для ЦАХАЛа, — очень важная задача.

— Когда сторонники всеобщего призыва совсем уж допекают ортодоксов, те вяло парируют, мол, будь в Израиле НАСТОЯЩАЯ еврейская армия, тогда и мы бы призвались... А что некошерного в подразделении «Нахаль хареди», где солдаты ежедневно учат Тору? Питание, проверенное БАДАЦем (Высший религиозный суд, — М.Г.), отсутствие женщин, время для молитв — что еще нужно для НАСТОЯЩЕЙ еврейской армии?  

— Это, безусловно, отговорки. Среди «вязаных кип» есть люди, соблюдающие не меньше харедим. Что касается «Нахаль хареди», то он стал своеобразным громоотводом, позволив выпустить пар как сторонникам, так и противникам всеобщего призыва. На самом деле  это клубок проблем. Туда зачастую призывают тех, кто вроде бы оторвался от религиозного мира и так и не пристал к светскому, иногда весьма странных людей, почти потерянных для любого общества. В качестве парадной вывески «Нахаль хареди» можно использовать, но боеспособность этого подразделения сомнительна. Если у нас в «Голани» отмахнуться от приказа никому бы и в голову не пришло (кому охота в военную тюрьму), то в «Нахаль хареди», как уверяет один мой друг-офицер, это обычное явление. «Я привык спать до полудня, с какой радости буду вставать в семь утра?», «не пойду», «не буду», «отстань» — возможно, так ведут себя в исправительной колонии для малолетних, но армию это разлагает.   

С другой стороны, в последние годы в это подразделение стали стремиться идеалисты из числа «вязаных кип» в попытке приблизить харедим к реальной жизни. И сейчас едва ли не половину личного состава «Нахаль хареди» составляют религиозные сионисты, не имеющие отношения к харедим.

— Пару лет назад министр внутренних дел Эли Ишай заявил, что неудачи Второй Ливанской войны связаны с тем, что солдаты ЦАХАЛа «недостаточно молились Б-гу», а в Шестидневной войне, напротив, народ Израиля был спасен «молитвами и усиленным изучением Торы». Дело даже не в явном противоречии — в 1960-е годы ортодоксов, харедимных иешив и просто религиозных солдат было на порядок меньше, чем сегодня, — а в искренней или не очень вере в чудо, которое освобождает нас от каких-либо реальных действий. Не кажется ли вам несколько странным такой иудаизм? Ведь на самом деле мы говорим не более и не менее, чем о наших отношениях со Всевышним и свободе воли.

— Есть фраза в книге «Дварим», которая вызывает замешательство харедим: «Сила моя и крепость руки моей добыли мне это богатство». Как же так, ведь всё от Всевышнего, а мы — ничто, — восклицают они. Но это не еврейский, а, скорее, христианский подход. На протяжении 2000 лет в диаспоре еврею, который не отвечал за свое настоящее и будущее, оставалось лишь уповать на Господа и усердно молиться. Но когда этот еврей создает свое государство и становится хозяином своей судьбы, его отношения со Всевышним кардинально меняются. С одной стороны, надо действовать самому, и именно еврейский народ победил в Войне за независимость и других войнах Израиля. А где же Всевышний, — спросите вы? Он в продолжении фразы из «Дварим»: «И помни Господа, Б-га твоего, ибо Он дает тебе силу составить богатство...».  Именно за это мы произносим благодарственную молитву в День независимости. Да, мы создали/победили/преуспели, но понимаем, что силы на это нам дал Он. Это и есть настоящие отношения человека со Всевышним. Ведь если ты ничто, то зачем ты нужен Б-гу, как заметил один из хасидских раввинов. Наш мир — не театр марионеток.

Есть два полюса неверия во Всевышнего. Первый — нерелигиозный: не Всевышний же создал эту страну? Нет, разумеется, это ПАЛЬМАХ (ударные отряды Хаганы, — М.Г.). Второй полюс — харедимный: не Всевышний же создал это безбожное государство? Конечно нет, это ПАЛЬМАХ. Редкое единодушие...

Религиозные сионисты верят в то, что мы — евреи — построили Израиль, но Всевышний дал нам на это силы. Этот нюанс определяет активную жизненную позицию. Надо даже не пытаться действовать — это позиция угнетаемого народа, а просто действовать. Можно при этом ошибиться и проанализировать в чем ты ошибся.

Рав Цви Йегуда Кук — сын рава Кука — советовал ученикам иешивы «Мерказ а-рав» ходить на военные парады. Харедим возмущались: как можно, светские демонстрируют свою мощь, маршируют, на танках ездят, в то время как вся сила от Всевышнего. А рав Кук шел в День независимости на военный парад, а потом возвращался в иешиву и произносил благодарственную молитву. Есть лишь одна вещь, которая неподвластна Всевышнему, — он не может сказать себе спасибо, это должен делать человек. Это и есть настоящий еврейский подход.          

В каббале есть понятие цимцум (сжатие Б-га). Для чего Всевышний себя ограничивает? Чтобы дать место человеку — это самая большая Его милость. Лишь когда человек сам становится на ноги, можно говорить о настоящем диалоге с Б-гом.

— Большая часть еврейского населения Израиля поддерживает освобождение от службы наиболее талантливых учащихся иешив, так называемых «гдолим бе-Тора». Сколько, на ваш взгляд, таких людей и как определить меру их таланта? Что вообще сегодня «гадоль бе-Тора»? Человек, знающий Талмуд наизусть?

— «Гадоль бе-Тора», или мудрец Торы, — это, прежде всего, подход к действительности. Феноменальная память не является даже одним из множества критериев, которым должен соответствовать мудрец.

«Гадоль бе-Тора» — это авторитет, который, опираясь на источники, традицию и огромный багаж знаний, в состоянии решить вопросы, стоящие сегодня перед еврейским народом. Это мудрец, пронизанный духом Торы, который смотрит на мир через призму Талмуда и еврейского мировоззрения, но при этом он открыт миру. В Торе сказано: «Пойдешь к коэну, живущему в твоем поколении». Что за нелепица? Как можно пойти к кому-либо, живущему в другом поколении? Имеется в виду, что обращаться надо к мудрецу, ориентирующемуся в современном контексте. И такие люди есть. Их не много, возможно, 4-5% от общего числа изучающих Тору, но, опять же: войдет тысяча — выйдет один...

Беседовал Михаил Гольд