Происхождение и идентичность

Как учат нас учебники, народ — это исторически сложившаяся общность людей, объединенных рядом признаков — как объективных (территория, язык и др.), так и субъективных (самосознание). Это определение может быть применено и к политическому сообществу — нации.

Десятилетия ученые спорят об удельном весе «субъективного» и «объективного» при формировании народа. Для одних нация — это объективная данность, складывающаяся на протяжении многих веков, а то и тысячелетий. Именно общность происхождения формирует все «вторичные» известные нам хрестоматийные признаки, объединяющие людей в народ.

По мнению других, на самом деле «воображаемые сообщества» — нации — конструируются только в Новое и Новейшее время, и в рамках этого подхода акцент делается на «субъективной» составляющей определения: народ — это совокупность людей, считающих себя народом. Сторонники этой теории считают, что не только, и даже не столько история сама по себе творит народ, сколько наше представление об истории формирует то, что мы считаем своим народом. В конечном итоге это означает, что границы нашего народа очерчиваются нашим представлением о нашей истории.

Я не собирался окончательно решить все спорные вопросы теории нациогенеза в двух газетных абзацах. Все сказанное было необходимо лишь для того, чтобы подчеркнуть бесспорную, на мой взгляд, мысль: наше представление об истории — это ключевой вопрос для нашей коллективной идентичности. Наше национальное самосознание формируется нашими представлениями о нашем происхождении. К собственному народу мы относим тех, кто обладает общим с нами, на наш взгляд, происхождением. И наоборот, те, кто разделяет наши представления об этой общности и так же, как и мы, отождествляет себя с ней, — и составляют наш народ. Границы «нашего» народа совпадают с границами «нашей» истории.  

Из этого следует, что «чужие» — те, кого мы отказываемся признавать «своими», не имеют права на «нашу» историю. Те, с кем (с нашей точки зрения) история нас разделяет, с большим трудом смогут стать органичной частью нашей гражданской нации. Наше совместное проживание будет не взаимообогащающим симбиозом, а постоянным источником дискомфорта и напряженности.  

Что означают эти утверждения для современного украинского контекста, и почему это важно для еврейской общины?

Нация: модель для сборки

В современной модели государства-нации особое значение для формирования массового самосознания приобретает официальная «политика памяти», т.е. совокупность усилий государства по созданию у граждан общего представления об истории. Особенно интенсивно и неоднозначно эти процессы проходят в молодых государствах, только  ищущих наиболее эффективную для цементирования национального самосознания модель истории.

Официальная «политика памяти» реализуется в самых разных сферах.  В качестве хрестоматийных примеров можно привести формирование государственной символики, апеллирующей к разным историческим периодам, учреждение государственных праздников, установку памятников… Символы и фигуры из прошлого, подспудно формирующие наше представление о национальной истории, присутствуют в повседневной жизни — в оформлении банкнот национальной валюты, названии улиц, эмблеме на фуражке прошедшего мимо нас военного, визуальном символе страны на номерных знаках автомобилей.

Так или иначе, но в силу колоссальных ресурсов, находящихся в руках у национальной бюрократии, определенный консенсус в отношении к истории, осмысляемой как «собственная», у населения формируется. Наиболее эффективное орудие этого формирования — школьное образование.  Упрощая, можно констатировать, что учебник истории — это то, что определяет на настоящий момент, с чего начинается нация и где она заканчивается.   

Официально принятая в Украине концепция предполагает существование «многонационального украинского народа». Эту модель принято называть «инклюзивой», включающей в себя различные группы и допускающей внутреннее разнообразие. Т.е., нация мыслится как гражданское и полиэтническое сообщество всех обладателей украинских паспортов. В рамках этой же логики естественной была и отмена советского рудимента — графы «национальность» в отечественных паспортах.

Теоретически государственная «политика памяти», исходящая из этой концепции, предполагает восприятие прошлого Украины как истории всех народов, проживающих на ее современной территории. Однако на практике история Украины тотально подменяется этноцентрической историей восточнославянского народа, центральным сюжетом которой является его борьба за обретение собственной государственности. Школьные учебники «отечественной истории» начинаются с Киевской Руси, а не с античных городов и скифских государств Крыма и Северного Причерноморья и не с тюркских государственных образований степной зоны. У школьников нет шансов узнать из учебников, что название «Киев» впервые зафиксировано в документе, написанном на иврите, задолго до упоминания столицы нашего государства в древнерусских летописях. Подобные примеры можно продолжать до бесконечности.

Очевидно, что, пренебрегая историей и культурой неславянских этносов, веками и тысячелетиями проживающих на территории Украины, мы сами обкрадываем себя, разбазариваем накопленный поколениями «капитал разнообразия», обедняем сокровищницу нашего исторического наследия.

Проблема заключается и в том, что в рамках нарратива, выводящего любую неславянскую историю и культуру за пределы общенационального интереса, вычеркивающего их из  «общности исторической судьбы», — полноценная интеграция других этносов в наш социум просто невозможна. На основе подобного представления о собственном прошлом формируется «эксклюзивная» модель коллективной идентичности, исключающая все народы, история которых не воспринимается нами как собственная.

Конфликты нарративов

Приведу несколько примеров проявлений очерченной выше тенденции в формировании коллективной исторической памяти. 

Мой добрый друг и коллега недавно успешно защитил диссертацию на соискание научной степени кандидата исторических наук. Его исследование было посвящено еврейской общине отдельного региона. Во введении, для обоснования актуальности темы, он имел неосторожность сослаться на одну мою статью, в которой я (надеюсь, мне простится самоцитата) утверждал: «История Украины — это история всех ее народов, мозаичная и бесконечно разнообразная».

Официальный оппонент, корифей украинской исторической науки, академик, автор десятков книг, в своем отзыве решительно отвергает подобный подход: «Нельзя согласиться с автором, который встает на позицию В.Лихачева […] История Украины —  это история украинского народа и отдельных представителей других народов, в разные времена присоединившихся к совместному проживанию с коренным на этой земле». Далее следует ряд довольно безграмотных пассажей о «коренных народах» (кроме украинцев, по мнению академика, «только крымчаки, кыпчаки, караимы и крымские татары являются коренными»), однако квинтэссенция эксклюзивного понимания истории и, стало быть, характера нации  содержится именно в процитированной фразе. Согласно этому взгляду, присоединиться к украинскому народу, единственному полноценному действующему лицу на этой земле, могут только «отдельные представители» других народов (вероятно, отказавшись от собственной истории и самосознания).  

Эта позиция может, пожалуй, считаться полуофициальным выражением современной украинской историософии — по крайней мере, если судить по регалиям автора процитированного фрагмента.

На более простых уровнях дискуссии между «инклюзивным» и «эксклюзивным» пониманием украинской истории эта концепция выражается еще яснее.              

Несколько лет назад во Львове произошел конфликт, связанный с показом в школе с польским языком преподавания фильма «Два танго», организованным фондом «Хесед Арье». Члены горсовета от фракции «Свободы» направили даже специальный депутатский запрос мэру и областному прокурору относительно деятельности «Жидовского объединения «Хесед Арье». Будь это один из пропагандистских памфлетов праворадикальной партии, не стоило бы останавливаться на нем подробнее, однако люди, подписавшие запрос, имеют право определять, какие конкретные формы принимает государственная «политика памяти» на региональном уровне.     

Если верить информации пресс-службы «Свободы», представители «Хеседа», в частности, выразили свое возмущение фактом размещения на фасаде школы мемориальной доски в честь Романа Шухевича. Это, в первую очередь, и спровоцировало негодование депутатов. Не знаю, действительно ли это так — в принципе, памятная доска лидеру УПА на здании школы с польским языком преподавания, учитывая политику этой организации по отношению к польскому населению в годы войны, действительно, выглядит  двусмысленно. Однако меня интересует не это, а логика представителей региональной власти относительно единственно верного понимания исторической проблематики.

Депутатский запрос сформулирован с безапелляционной и категоричной интонацией: «Хочется напомнить представителям жидовской общины и всех еврейских организаций, которые действуют на территории Украины, что Тарасу Чупрынке (Роману Шухевичу), несокрушимому руководителю Украинской повстанческой армии, указом Президента Украины Виктора Ющенко посмертно присвоено звание Героя Украины», — назидательно отмечают депутаты горсовета от «Свободы», а далее переходят к историческим вопросам: «Последние архивные документы, рассекреченные и обнародованные СБУ, свидетельствуют о том, что значительную роль в организации уничтожения украинского народа во время Голодомора играли партийные, советские и энкаведистские кадры жидовской национальности. Вместо того, чтобы жидам покаяться перед украинским народом за причастность к его уничтожению в годы советской тоталитарной власти, современные «так называемые» деятели жидовских объединений на нашей украинской земле, игнорируя украинские законы, коварно сеют межнациональную рознь и конфликты, перекручивая факты прошлого и трактуя историю нашего народа на свой, жидовский вкус. Тарас Чупрынка (Роман Шухевич) является Великим Украинцем, и не жидам судить, кого мы, украинцы, должны возвеличивать как своих национальных героев и кого мы должны возносить на Пантеон славы нашего Государства».

Помимо апелляции к идее о коллективной ответственности евреев за Голодомор, базирующейся на концепте «жидо-большевизма», этот текст крайне показателен своим ярко выраженным «эксклюзивным» подходом к пониманию нации и истории. По сути, в несколько упрощенной, даже вульгаризированной форме, львовские депутаты излагают ровно ту же идею, что и упоминавшийся выше академик. 

Согласно этому видению, у каждого народа своя отдельная история. Есть некая «украинская история», частью которой евреи не являются и не могут о ней судить. Когда «так называемые деятели жидовских объединений» «на нашей украинской земле трактуют нашу украинскую историю на свой еврейский вкус» — это они  «коварно сеют межнациональную рознь». Никак иначе в рамках этой концептуальной схемы быть не может. У каждого народа есть (должен быть!) свой «вкус» к истории, при этом на украинской земле единственно возможным взглядом является украинский, а прочие являются «перекручиванием фактов». Из текста очевидно, что «перекручивание фактов истории» является выражением «еврейских вкусов», попытки евреев «судить» о том, кто должен быть вознесен на пантеон славы украинского государства. Из порождения коллективного бессознательного львовских депутатов столь же очевидно следует, что евреи не являются частью украинского общества в той же степени, в какой еврейская история не является частью истории украинской.

У меня, в общем-то, нет возражений против мемориальных досок Роману Шухевичу во Львове. Я вполне понимаю место этой личности в историческом самосознании многих жителей Восточной Галиции и отношусь к их взглядам с уважением. Меня крайне удручает только противопоставление в этом контексте «украинской» и «еврейской» историй.

Потому что если еврейская история — не «наша», то нужны ли Львовской области фрески Бруно Шульца, вывезенные больше десяти лет назад в Израиль из Дрогобыча не вполне, мягко говоря, корректным образом? Может быть, действительно, пусть себе сохранением еврейской истории занимается еврейское государство, а Украине эти сюжеты не нужны?

Возможно, противопоставление фресок еврейского художника и писателя памятной доске главе УПА несколько некорректно. К тому же, его можно заострить напоминанием о том, что Бруно Шульц был убит немецкой пулей — а Роман Шухевич, как ни крути, вошел во Львов заместителем командира спецподразделения Абвера, и это, увы, не «перекручивание фактов», а их констатация…

К сожалению, подобных конфликтных исторических нарративов в украинско-еврейской коллективной памяти можно вспомнить еще немало.

Так, каждый год Умань принимает десятки тысяч еврейских паломников, приезжающих на могилу р.Нахмана. Как известно, основатель брацлавского хасидизма сознательно приехал в город, чтобы умереть там и быть похороненным в Умани потому, что хотел лежать в земле вместе с жертвами погромов  времен Колиивщины. Конечно, большинство паломников не представляют, кто такие Иван Гонта и Максим Железняк, чьим именем в Умани названы улицы, и какова их роль в судьбе еврейской общины города. Однако нам-то понятно, что хотели сказать современные антисемиты, организовав митинг против приезда хасидов у закладного камня на месте будущего памятника этим важным для украинской истории персонажам. И не удивительно, что депутаты Уманского городского и Черкасского областного советов периодически выступают с идеей перезахоронения праха р.Нахмана в Израиле. Если мы на каждом шагу встречаемся с иллюстрациями того, что этнически «неукраинское» историческое наследие не воспринимается (и не культивируется) в обществе в качестве собственного, то что же странного, что местные депутаты были бы только рады избавиться от головной боли, вызванной тем, что обычный райцентр привлекает паломников со всего мира.

Мне вовсе не хочется противопоставлять Бруно Шульца Роману Шухевичу, а р.Нахмана — Гонте и Железняку. Подобные «конфликтные нарративы» можно было бы, сохраняя неоднозначности, инкорпорировать в контекст многообразного полиэтнического исторического самосознания. Но это практически невозможно сделать в рамках этноцентрического «эксклюзивного» подхода к истории, доминирующего у нас в образовании и массовом сознании.

А главная проблема, на мой взгляд, в том, что история — это не просто что-то, что было когда-то и о чем можно не вспоминать, с облегчением захлопнув школьный учебник после получения аттестата. Мы все равно на каждом шагу будем натыкаться на отголоски сформулированной в этом учебнике концепции. История формирует общество, в котором мы живем. И то, как мы к ней относимся, может заставлять нас возводить баррикады, а может стирать границы между нами.     

Вячеслав Лихачев, специально для «Хадашот»