Эмиссары. 40 лет спустя

Эмиссары. 40 лет спустя

Джоэль Сэндберг  Ларри Лернер

Мало кто сегодня помнит издававшиеся в СССР миллионными тиражами антисионистские книжонки, где, среди прочего, клеймили «зарубежных эмиссаров», засылаемых в Союз для подрывной деятельности среди советских евреев. Некоторые из этих «эмиссаров», посетившие недавно Украину с делегацией Объединения комитетов в защиту советских евреев (UCSJ), рассказали «Хадашот» о том, как в 1970-80-е годы активисты американской общины боролись за права человека в СССР и свободу эмиграции. Наши собеседники президент UCSJ, адвокат Ларри Лернер (Нью-Джерси) и член Совета директоров, известный офтальмолог, Джоэль Сэндберг из Майями.     

— Джоэль, Ларри, когда тема борьбы за права советских евреев стала одной из приоритетных для американской общины?

Джоэль: этапным стало ленинградское «Самолетное дело» 1970 года, когда группа из 16 отказников попыталась захватить самолет, протестуя против  запрета на свободную  эмиграцию из СССР.  Организаторы были приговорены к расстрелу, который власти, после вмешательства мирового сообщества, заменили длительными сроками заключения.  Так или иначе, но именно этот процесс 1970 года сплотил евреев США в поддержке своих советских соплеменников.
 

Ленинградский процесс 1970 года сплотил евреев США в поддержке своих советских соплеменников

 

Ларри: недаром в том же году в Кливленде был учреждено Объединение комитетов в защиту советских евреев (UCSJ), деятельность которого вскоре приобрела всеамериканский характер.  

 

Митинг в поддержку узников Сиона, 1971 

— Можно ли назвать эту борьбу одним из маркеров идентичности американского еврейства — тем феноменом, который дает ощущение общине особого предназначения?  

Джоэль: проблема советских евреев занимала все-таки второе место после усилий по поддержке Израиля. Хотя для нас тех, кто работал в UCSJ, эта проблема была приоритетной, и мы пытались «зажечь» ею американцев. 

Ларри: кроме UCSJ, во многих крупных еврейских Федерациях в разных штатах существовали секции по правам советских евреев. Я бы сказал, что в 1970-х американских евреев в равной мере волновали оба вопроса как безопасность Израиля, так и проблемы советского еврейства.

— Насколько были популярны альтернативные точки зрения? Например, о том, что евреи СССР — все равно отрезанный ломоть и усилия надо направить, прежде всего, на решение внутренних общинных проблем или помощь Израилю? Возможно, многие ставили знак равенства между помощью соплеменникам в СССР и, например, поддержкой Движения за равные гражданские права в 1960-х. 

Ларри: 1960-е годы были отмечены бурным развитием правозащитного движения, и в конце этого десятилетия некоторые из тех, кто боролся за права афроамериканцев, стали отстаивать права советских евреев.

В общине был определенный раскол между теми, кто в целом боролся за права человека в СССР, и людьми, не желавшими объединять общую проблему прав человека с правом евреев на свободную эмиграцию.

Джоэль: основной нашей целью была помощь отказникам тем, кто хотел покинуть СССР.   (Только в Киеве к концу 1979 г. насчитывалось около двух тысяч отказников, а в марте 1980-го  из Киева сообщили, что за предыдущие полгода было получено 70 разрешений и 3 тысячи отказов, прим. ред.) В этом контексте борьба за права человека в СССР для американской еврейской общины была все-таки вторична. Хотя мы, как могли, поддерживали тех, кто оставался в Советском Союзе, например, отправляли лекарства или финансовую помощь людям, которых увольняли с работы после подачи заявления в ОВИР, ставили вопрос о правах политзаключенных но все это было на втором плане по сравнению с борьбой за свободу эмиграции.    

— Ощущалась ли поддержка со стороны нееврейских организаций или государственных структур? В Советском Союзе ведь на большинство западных евреев, искавших контакта с советскими соплеменниками, навешивали ярлык агента ЦРУ.  

Джоэль: поддержка была значительной как со стороны различных христианских групп, просто рядовых американцев, устраивавших демонстрации в Вашингтоне, так и среди конгрессменов. В частности, авторы знаменитой поправки Джексона-Вэника, ограничивающей торговлю со странами, препятствующими свободе эмиграции, вовсе не были евреями. 

(UCSJ в Майями в 1976 1988 гг. выпускал серию книг об отказниках. На каждом развороте была представлена отдельная отказная история, включавшая семей­ную фотографию, биографические данные и об­ращение одного из членов семьи. «Эти книги широко использова­лись нашими активистами и истеблишментом, вспоминает Адель Сэндберг. Они вдохновили даже членов Конгресса на официальный протест». Каждый день один из конгрессменов зачитывал с трибуны историю одной из семей, и все это заносилось в протокол Конгресса, ста­новясь, таким образом, официальным документом, прим. ред.).  

Ларри: когда в 1979-м Госдеп хотел отменить поправку Джексона-Вэника, то люди из UCSJ и низовых организаций этому противостояли, поскольку проблема отказников была далека от решения. В конце концов, UCSJ усилил свои позиции в Конгрессе, и поправка так и не была отменена.    

 

Адель и Джоэль Сэндберг вручают премьер-министру Израиля Менахему Бегину один из ежегодников UCSJ, посвященных судьбам отказников, конец 1970-х  

— Как мобилизовывались средства и люди для визитов в СССР, переправки литературы, встреч с диссидентами? Много ли было добровольцев, и по каким критериям они отбирались? 

Джоэль: у нас было много волонтеров, и если кто-то из них не мог позволить себе купить тур в СССР, им помогали местные еврейские Федерации. Например, мы в Южной Флориде собирали пожертвования на эти цели кто-то за свой счет приобретал «туристам» билет, а я как врач покупал за свои деньги лекарства для отправки отказникам. Все это делалось на волонтерских началах нас не финансировало правительство или государственные структуры.
 

У нас было много волонтеров, и если кто-то из них не мог позволить себе купить тур в СССР, им помогали местные еврейские Федерации

Ларри: все, что мы отправляли, от джинсов и сигарет до молитвенников все было приобретено на средства волонтеров. 

— Еврейские эмиссары обычно приезжали в СССР в составе туристических групп или поводы для визитов были достаточно разнообразны? Сколь часто советские власти догадывались об истинной цели таких визитов, организовывали слежку, а то и задерживали непрошеных гостей?  

Джоэль: мы отправлялись в СССР в составе групп, организованных «Интуристом», другого способа не было.  В течение дня проводили время с группой, а вечером и ночью брали такси и ехали к отказникам разумеется, не всегда это можно было скрыть, тем более, что большинство таких встреч происходили дома. Некоторых власти задерживали, иногда в основном из провинции даже депортировали. 

Я за 20 лет лично проконсультировал более 300 человек, которые отправлялись в СССР,  иногда это были супружеские пары, иногда группы из 4-6 человек. Мы рекомендовали им выучить алфавит, советовали, какие вещи можно взять в качестве подарков.  В идеале эти люди должны были выглядеть как местные, но все равно за версту было видно, что они американцы. На заранее приобретенные карты Москвы наносились адреса отказников, и мы рассказывали «подопечным», как добраться до той или иной улицы, желательно, избежав «хвоста». Удобнее было добраться на такси, но его не всегда удавалось поймать.

Ларри: нам объясняли какие-то элементарные вещи как пользоваться советскими телефонами-автоматами (нас снабжали монетами достоинством в 10 центов, которые по размеру идеально соответствовали советским двум копейкам), советовали никогда не звонить из отеля, рассказывали об особых  средствах коммуникации. Очень пригодились, например, детские панели для рисования квартиры отказников часто прослушивались, поэтому иногда мы переписывались и тут же стирали написанное.

Были инструкции и в отношении того, что лучше везти в СССР.  Однажды мне посоветовали привезти консервированного тунца, а в другой раз, узнав, что в России дефицит презервативов, я привез их целый чемодан явно не для личного пользования.

— Когда вы впервые приехали в СССР, и каковы были первые впечатления от страны победившего социализма? С кем пришлось встретиться, что вам особенно запомнилось в первой поездке?

Джоэль: в 1975-м мы с женой приехали в Кишинев (в городе жили тогда 50000 евреев) и посетили еврейского активиста Марка Абрамовича.  У его дома нас встретили восемь агентов КГБ при этом сам Абрамович нас в тот день не ждал. Мы представились как друзья Марка из Майями, КГБ-шники спросили, не боимся ли мы и, получив ответ «нет», сказали: «Ну, тогда заходите».  Мы провели четыре вечера с Марком и другими отказниками каждый вечер приходили новые люди и рассказывали свои истории.

Ларри: в каждой гостинице были коридорные, докладывавшие о перемещениях западных туристов. Однажды одна из этих коридорных вошла в мой номер, увидела пачки американских сигарет и изобразила, словно утюжит вещи. «Вы хотите обменять сигареты на глажку?»,   спросил я. Она молча показала на потолок, дав понять, что здесь все прослушивается.  В общем, мы договорились при помощи жестов, и она погладила мне одежду все это в полнейшем молчании.
 

В каждой гостинице были коридорные, докладывавшие о перемещениях западных туристов

В 1989-м уже вовсю шла Перестройка в Черновцах коридорный в отеле пригласил меня в отдельную комнату встретиться с неким чиновником (он не сказал из КГБ, но это подразумевалось).  Посетитель поинтересовался, почему я не был утром на экскурсии, проведя все время в отеле. «Так сегодня же шел дождь»,  ответил я, и моего визави устроил такой ответ. «Вы знаете отказников?», спросил он.  Я не понял, о чем он говорит (мы употребляем слово refusenik), и честно ответил: «Нет». В конце он спросил, что американцы думают о Горбачеве, и я сказал, что они его любят.

В тот вечер я как раз должен был встретиться с Иосифом Зисельсом у него дома и, как назло, не мог заказать такси. Даже высоко поднятая пачка «Мальборо» не помогала никто не хотел останавливаться. В конце концов, я добрался до места назначения, мы поговорили и тогда я задумался, что пару часов назад утверждал, что не знаю, кто такие отказники, а сейчас встречаюсь с одним из самых опасных, с точки зрения черновицкого управления КГБ, евреев.

— Не идеализировали ли вы и ваши товарищи советских евреев? Я имею в виду не тех идеалистов, с кем вы встречались в 1970-е, а людей, приехавших на волне массовой эмиграции в начале 1990-х.  

Джоэль: из СССР выехал миллион евреев, но отказников среди них было всего несколько тысяч плюс несколько сот узников совести вот их мы идеализируем. Мы восхищаемся людьми, которые занимались еврейской деятельностью в СССР, они были подлинными лидерами, открывшими двери еврейской эмиграции.  А после них эмигрировали сотни тысяч разных людей и их мы вовсе не идеализируем, хотя понимаем, что для сохранения их еврейской идентичности отъезд стал очень важным фактором.

— Поддерживаете ли вы отношения с кем-то из тех, кто принимал вас в СССР в 1970-х?

Джоэль: мы до сих пор общаемся с семьей Марка Абрамовича, когда моя жена Адель в 70 лет проводила свою бат-мицву, они были в числе приглашенных. Мы также дружим с коллегами из Франции, Великобритании и Израиля, с которыми вместе на протяжении  многих лет помогали отказникам. Все, что они делали, не ради денег или славы это была исключительно волонтерская миссия.

Вице-президент UCSJ Джуди Паткин из Бостона продолжает поддерживать евреев-пенсионеров в Украине. Инид Вертман, долгое время сотрудничавшая с UCSJ (ее супруг даже был председателем UCSJ), сама репатриировалась в Израиль и помогает бывшим отказникам, получающим низкие пенсии.

Ларри: мы тепло общаемся с парой из Эстонии, которой  Ларри и Адель ангелы Сандберги, как мы их называли, помогли выехать из СССР.  Я привез им тогда билеты они выехали в том, в чем стояли. Мы выпили с ними немало водки.

Совсем недавно они отмечали 25-ю годовщину выезда мы с женой были приглашены к ним домой, и это был вечер воспоминаний.

— Когда пал железный занавес, не появилось ли у американских борцов за права евреев в СССР ощущение некоей опустошенности, ведь цель была достигнута…

Ларри: в UCSJ решили, что нужно открыть офисы по защите прав человека в странах бывшего СССР, и эти офисы стали со временем нашими партнерами. Они занимаются и еврейскими проблемами, и в целом вопросами соблюдения прав человека. После распада СССР многие решили, что борьба завершена, но люди, вроде меня, продолжили работу по мониторингу прав человека.

— Насколько вам удалось передать детям вирус гражданского активизма, верность еврейскому принципу тикун олам?

Ларри: думаю, что в полной мере. Никто из членов моей семьи не изменил либеральным взглядам в целом и целям правозащитного движения, в частности. И мой сын раввин,  и второй сын атеист разделяют мои идеалы.

Джоэль: мы брали своих детей на митинги в поддержку советских евреев (старшая дочь Сэндбергов Шерил исполнительный директор facebook, одна из 50-ти наиболее влиятельных женщин в международном бизнесе, прим. ред.), и эти ценности они впитали с детства.    

Беседовал Кирилл Данильченко,
специально для «Хадашот»

 

Это было, было…

В глухое советское время в Новосибирске четверо отказников вызвали панику,  обратившись в горисполком с просьбой зарегистрировать демонстрацию, которую они намеревались провести 25 апреля 1981 года в центре города (маршрут был точно указан) с плакатами «Вся власть Советам!», «Да здравствует демократия!» и с цитатой из речи Брежнева на XXVI партсъезде о необходимости выполнения всех советских законов. Авторы письма указывали, что цель демонстрации — обратить внимание общественности на игнорирование советских законов в Новосибирске, в частности, в отношении жителей города, добивающихся выезда из СССР.

Письмо было разослано в 55 инстанций Новосибирска и в центральные органы власти. В день демонстрации милиция оцепила не только квартиры авторов письма, но и улицы по указанному маршруту шествия. По городу ходили слухи о намечающейся многотысячной демонстрации. Двое из четырех подписавших письмо вскоре получили разрешение на выезд…