День Победы. Фото: Дан Подражанский 

День Победы у евреев, как водится, начинается с дискуссии. «День Победы над нацизмом является официальным израильским праздником с 2017 года, — пишет экс-депутат Кнессета Ксения Светлова. — Но …за три года учителям в школе так и не объяснили, что это за победа такая, и какова была роль евреев в той войне».  

Это наша традиция — спорить. Талмуд  ведь тоже начинается со спора о том, когда произносить «Шма» — самую известную еврейскую молитву «Слушай Израиль». И дальше многие тома (неспешное чтение которых занимает несколько лет) посвящены нескончаемым спорам обо всем на свете. В Талмуде редко встретишь утверждение, которое не оспаривается где-нибудь в другом месте.

Качество это хорошо известно исследователям фольклора. День Победы тоже часть еврейского фольклора, и давно пора ввести его в канон, в галаху. Сразу скажем — подобная попытка уже была сделана несколько лет с подачи президента Международного благотворительного фонда горских евреев СТМЭГИ Германа Захарьяева. Так в еврейском календаре появился День спасения и освобождения, который отмечается 26 Ияра, поскольку именно этот день соответствует 9 мая 1945 года. Очевидно, впрочем, что дата эта не стала общепризнанной в еврейском мире (возможно, в силу очевидной политизации инициативы, — прим. ред.)

С другой стороны, когда-то евреи охотно заимствовали и трансформировали обычаи соседей. А иногда и свои собственные традиции. Мудрецы Талмуда отрицательно относились к культу военной силы, а еще хуже к мессианским чаяниям. Они еще хорошо помнили сравнимую с Холокостом национальную катастрофу падения Иудейского царства, вызванную восстаниями и братоубийственными войнами. Отменить Хануку оказалось невозможным, но они эффективно уничтожили всю мессианскую литературу первых веков новой эры, а чудо военной победы заменили чудом храмового светильника, кадушки масла, которой хватило на восемь дней.

90% обычаев иудаизма нет в Торе. У разных евреев существуют разные традиции, и не стоит их отвергать. У русских евреев — новигод и тот же День Победы. У новообретенных криптоевреев, потомков марранов из Латинской Америки я бы позаимствовал День Мертвых — Dia de Muertos. У сынов Иуды Абуйдайя из Восточной Уганды можно взять их замечательную музыку, которая обогатила  бы канторское пение. Или вот кайфынские евреи из Китая для чтения Торы снимают обувь. У эфиопских евреев есть Сигд — «фестиваль зонтиков», когда к ним приходили христиане и молились за евреев, а евреи молились за христиан, и вместе праздновали.

«Закон о Сигде — такой же, как о 9 Мая, — подчеркивает Ксения Светлова. — Но о нем все помнят, а о Дне Победы — нет. По меньшей мере, в школах». Я со своей стороны, не уверен, что стоит начинать именно со школы — ввести что-либо в школьную программу — верный способ угробить инициативу.  

Марокканские евреи празднуют Мимуну

Самый удачный современный пример адаптации праздника — это Мимуна — праздник североафриканских евреев, который прижился в Израиле. Хотя о нем нет никаких упоминаний ни в Торе, ни в раввинской традиции. Как и эфиопский Сигд, Мимуна подчеркивала глубокую связь иудеев со своими соседями. По традиции, мусульмане приносили евреям муку, молоко и масло, чтобы те могли приготовить еду в последний день Песаха, когда истекал запрет на все квасное. В Марокко мусульманские соседи отдавали свои сады и поля евреям в этот день, а евреи благословляли соседей и молились за плодородие их угодий. Сейчас в рамках Мимуны соседей приглашают на сладости, а политики всех мастей не упускают случая продемонстрировать вою связь с народом. 

Еще в 1990-х я был энтузиастом превращения Дня Победы в «русскую Мимуну». Идея умерла, поскольку считалось, что такой Мимуной должен стать «новигод». И действительно, хотя он не удостоился резолюций Кнессета, Новый год постепенно становится общезначимой датой. Просто потому, что израильтянам не хватает общественных праздников, ведь главные наши праздники — семейные, когда что-то запрещено, все закрыто, не ходят автобусы.

Евреи нуждаются в праздниках с отсутствием запретов, поэтому Новый год, День Победы и другие обречены на успех, даже когда сотрутся границы традиционных «секторов» между ашкеназами и сефардами, «русскими» и «марокканцами». Как практически исчез раздел на «поляков», литваков, галицианеров, игравший огромное значение в еврейской жизни первой половины ХХ века.

Ортодоксальный иудаизм вполне открыт новаторским идеям. Предлагалось, например, положить четвертый лист мацы перед ведущим пасхального седера — за советское еврейство — или дополнить традиционный набор ритуальных блюд апельсином в честь возрождения Израиля. Секретарь партии «Агудат Исраэль» рав Менахем-Мендл Кашер (из столь критикуемого сегодня за антисионизм гурского хасидизма) призывал поднимать в седер пятый бокал вина в честь Израиля. Как раз сионистский главный раввинат отверг эти идеи.   

Рав Менахем-Мендл Кашер	День Катастрофы и Героизма, Кирьят-Гат, 1963

Благодаря хасидам украинские песни, германские военные марши и кавказские напевы превратились в литургические нигуны для медитации и молитвы. Хабад включил в службу Йом-Кипур наполеоновский марш. В других синагогах я слышал на службах «Детские годы» Мордехая Гебиртига и «Песню еврейских партизан» Гирша Глика.

Наиболее разительная трансформация произошла у харедим в связи с Днем Катастрофы и Героизма. В первые десятилетия они не только не отмечали его, но и демонстративно не застывали во время сирены. Сейчас отношение к этому дню резко изменилось, хотя не у всех. Некоторые группы продолжают игнорировать этот день и привычно обвиняют сионистов во всех грехах, но таких все меньше и меньше. 

«Созданный ветеранами нарратив, — пишет Светлана Роберман в книге «Память в эмиграции», — не Государство Израиль спасает еврейство от смерти и унижения, а именно диаспора спасает государство». Книга Роберман была первой попыткой показать израильскому обществу, что ветераны, как и большинство русскоязычных израильтян, пытаются найти свое место в израильском мейнстриме. Они ни в коем случае не бросают вызов обществу, а хотят лишь дополнить и обогатить израильский нарратив дополнительными аспектами... Ветераны войны ощущают глубинную связь со всем еврейским народом и добиваются признания своего вклада в общееврейское дело. Иногда израильское общество отказывает им в этом праве. 

«Я не хочу каждый год оказываться перед выбором: уважаешь ветеранов? Тогда и красный флаг люби, с серпом и молотом. А нет — так нет, — пишет редактор сайта «Детали» Эмиль Шлеймович. — Это подлый выбор, это навязываемая нам подмена понятий... Мой дед был офицером. Моя бабушка провела в Ленинграде всю блокаду...».

Я тоже испытываю в День Победы двойственное чувство. Что мне праздновать? Моего деда Муню (Менделя) и бабушку Малку Дорфманов увели перед войной люди в сталинских фуражках — точно таких, как на снимках, которые постят в Интернете в День Победы. Дед погиб в Степлаге в 1942-м, а бабушка провела в лагерях и ссылках 18 лет. Мой дядя Марк (Мотко) Беркович — кавалер ордена Почетного легиона, сражался в рядах французских партизан — маки. Другой дядя — младший лейтенант Давид Речистер, брошен преступным сталинским командованием в мясорубку провальной Керченской операции. Мы много лет считали его без вести пропавшим. Лишь в 1990-е годы моим родителям удалось найти в архивах его похоронку. На ней была подпись его отца, моего деда. Он никому не рассказал о гибели сына даже перед смертью.

Я помню дядю Соломона, младшего брата Мотко, погибшего на фронте в 1945-м. Помню деда Илью Гендриха — наследника богатейшего кишиневского капиталиста, спустившего все состояние на бильярде, и встретившего советскую власть пролетарием. Он вышел из котла, в который Буденный бросил ополчение и прошел всю войну до Вены. Вспоминаю Иосифа Варшавского, сбежавшего во время суматохи начала войны из следственной тюрьмы НКВД, и под чужими документами воевавшего всю войну в СМЕРШе.

У нас хватает тех, кто строит свое еврейство на негативной идентичности. Для них День Победы — не еврейский, как и многое в окружающем мире. Хотя в реальной жизни все, что делают евреи, становится еврейским. И мы вносим туда свои особые еврейские смыслы. Вряд ли острый и парадоксальный еврейский ум остановится на «роли евреев в той войне», как предлагает Светлова. Или на «уважении к ветеранам», как считает Шлеймович. Наши прошлые победы — это главный источник наших нынешних проблем, — сказал мне как-то в интервью Шимон Перес. Это помнили и древние раввины, трансформировавшие военную победу в чудо светильника с маслом. Наверное, это один из еврейских смыслов Дня Победы. Но будет и много других, которые мы создадим вместе.

Михаэль Дорфман, специально для «Хадашот»